Единственная для черного дракона

Александрова Марина

— Нет, нет! Я не могла! Не могла! — шепчет она, забиваясь в угол комнаты, прекрасно понимая, что от неё уже ничего не зависит.

Всё что ей остаётся, так это молить о снисхождении.

* * *

— Господин, господин, — то ли шепот, то ли всхлип, разрезал тишину его кабинета.

Эйто недовольно нахмурившись, посмотрел на дверь, что вот-вот должна была открыться. Само по себе то, что служительница храма бежала по лестницам и задыхаясь что-то бормотала было чем-то из ряда вон. Но нужно было проверить книгу по доходам одной из его амаритовых шахт, что казалось сейчас самым важным. Полугодие заканчивается как-никак,

пора сверить прибыль. Пожалуй, умение приумножать состояние рода стало тем, что поддерживало интерес к жизни, давая некое подобие азарта. Кто бы сказал ему какие-то двадцать шесть лет назад, что его авантюрный характер вдруг преобразуется в нечто столь нудное… Он и ненавидел свои предпринимательские способности и был безмерно благодарен, что они существовали и хотя бы так наполняли его жизнь смыслом.

Поняв, что до прихода жрицы остались жалкие секунды, Эйто небрежно взмахнул рукой отпирая дверь в свой кабинет.

— Господин, — задыхаясь Альва всем телом навалилась на дверь и словно не ожидая, что та легко поддастся, ввалилась внутрь.

Обычно степенная служительница родового храма фениксов, выглядела так, словно её кто-то подвесил за ноги, взболтал, и отправил в полёт.

Эйто вопросительно изогнул бровь и чуть прищурился, давая возможность женщине начать разговор. Зачем-то же она бежала к нему, словно всю пустошь поглотило вечное пламя.

— Господин! — на вздохе вновь позвала жрица и натужно закашлялась.

— Успокойся, ради вечного пламени, — вздохнул Эйто, понимая, что поработать в ближайшее время точно не получится, судя по тому, как возбуждена вечно степенная Альва случилось действительно что-то важное. — Вдох, — подняв руку вверх тихо сказал он, ловя её внимание, — выдох, — помогая женщине совладать с дыханием, опустил он руку вниз и Альва послушно выдохнула, возбужденно смотря ему в глаза. — Ещё разок, — посоветовал Эйто, ожидая пока женщина сможет начать говорить.

— Господин, тут такое, господин, не знаю как и сказать, — то ли шепча, то ли посвистывая, начала Альва.

— Просто скажи, — ободряюще улыбнулся Эйто.

На самом деле феникс никогда не обладал терпением и степенностью, но вот уже как четверть века сам не узнавал себя, превратившись в блёклую тень от того, кто рожден в огне. Как ни странно, но став более уравновешенным он стал считаться более опасным среди демонов. Его это откровенно забавляло. Уже четверть века у него не было достойной причины убивать, просто потому, что его мало что стало волновать. А они решили, что Эйто Фламмер жестокий глава, который только и ждёт кого бы ему испепелить вслед за прежним главой.

Альва тяжело сглотнула, выпучила глаза, поджала губы, зажмурилась и выпалила:

— Ваш наследник вошёл в силу!

Эйто молча наблюдал за женщиной. На губах его цвела обычная понимающая полу улыбка, с которой он общался с подданными, а в голове в друг стало как-то тихо и пусто.

— Ч-что? — вкрадчиво переспросил он, словно не в полной мере понимая, что ему сказали.

Собственно, так и было.

— Наследник, наследник, — забормотала Альва, — древо пустило ветвь! Огненное древо дало отросток от вашей ветви! Отросток! Но… но… как же? — вопросительно взглянула Альвэ в глаза господину и тут же бухнулась на колени, уперев лоб в пол.

Какое-то время Эйто молчаливо смотрел на распростертое на полу тело женщины. Все мыслительные процессы в его голове замерли, будто бы на краткий миг само время остановилось, но стоило вспомнить о том, что ему всё ещё нужно дышать, как с первым вздохом побежали секунды, а вместе с ними и мысли в его голове.

Огненное дерево в храме фениксов, где у каждого феникса есть свой листок или даже ветвь в зависимости

от силы новорождённого. Если феникс не имеет второй ипостаси, то у него никогда не появится ветвь, лишь одинокий огненный лист, что вспыхнет в последнюю долю секунды жизни демона и развеется пеплом по ветру. Свои ветви получают сильные рода и их дети. Эйто получил свою ветвь в год своего совершеннолетия, когда первое пламя вошло в его ядро даря смерть и возрождение в одном дыхании. Смерть от пламени безболезненна для фениксов, потому её проводят в качестве инициации для каждого молодого феникса. Да и разве же это смерть, когда сливаешься с родной стихией? Скорее уж это словно бы возвращение домой и возрождение уже цельным, истинным. Маленькие фениксы готовятся к этому дню. С ними занимаются, учат не бояться и принимать пламя, воспринимать его как часть себя. Каждая инициация большой праздник для рода и определяющее событие для фениксов. Ведь, если дерево не даст росток, а подарит лишь листок, то и рассчитывать на сильную позицию в роду не стоит.

И, вот, сейчас жрица храма, досточтимая Альвэ, мудрейшая наставница рода, распростёрлась на его полу и лапочет вообще не пойми что!

У него не может быть детей. Просто не может. Он никогда не давал испить своей крови ни одной из женщин рода. А, ведь, это одно из условий зачатия для таких, как он — дар крови. Только так огненное семя сможет прорасти — в крови отца. Если ветвь образовалась, то его «наследнику» должно быть порядка от двадцати двух до двадцати шести лет — время созревания ядра? Позже бы уже вряд ли кровь смогла бы проснуться, а если бы и проснулась, то ничего мощнее листа на древе не образовалось бы…

— Я хочу видеть, — коротко бросил Эйто, поднимаясь из-за стола и впервые за двадцать шесть лет чувствуя, с каким предвкушением и силой бьётся его сердце. — Жди, — бросил он женщине, направляясь в смежную с кабинетом спальню.

Впервые он увидел мир вокруг, цвета и краски, просто потому, что наконец-то что-то почувствовал. А, ещё и потому, что вспомнил кое-что из того дня, который никак не был в состоянии забыть.

Войдя в свою спальню, мужчина опустился на колени перед огромной кроватью и потянул на себя внушительных размеров зачарованный ящик.

В такие моменты, как сейчас он сам себя боялся. Ему действительно было не по себе от собственных поступков. Разумеется, он никому и никогда бы в жизни не признался о том, что хранил в этом зачарованном сундучке, просто потому, что даже сам себя не одобрял. Отворив крышку, он взглянул на своё самое главное сокровище — его одежда. Та самая, что была на нём двадцать шесть лет назад. Та самая, что благодаря магии до сих пор хранила запах женщины, что разрушила его жизнь. Осторожно, боясь потревожить и выветрить те капли аромата, он развернул свою рубашку и с совершенно новым интересом уставился на крошечные капли крови у самого воротника. Когда-то он решил, что где-то поцарапался, хотя и не помнил где. А, сейчас… Что если?

Сердце сжалось, словно попало в тиски и затрепыхалось будто крошечная пташка. Это был будто призрачный миг, ускользающий сквозь пальцы, но и правда хотел в него поверить. Осторожно спрятав своё сокровище, убедившись, что капли ему не привиделись однажды, Эйто встал на ноги и вышел из спальни. Единственная женщина, с которой могло бы произойти что-то подобное была та, которую он до сих пор не мог забыть. После была борьба за власть, принятие рода и бесконечная тоска. Несколько лет он просто не мог разделить постель ни с одной из женщин, полностью погрузившись в свои новые обязанности. А, если и был кто, то он не помнил… Так как скорее всего был мертвецки пьян. Но, возможно, ничего страшного, если он просто помечтает… Ведь, можно?