Единственная для Лютого

Франц Алиса

— Я бы не стрелял в Артура без острой на то необходимости. Я не был уверен, что он целится в тебя. Но интуиция твердит, что я сделал верный выбор. Рука Артура дрогнула и пуля, выпущенная им, прошла мимо сердца. Пристрелил бы он тебя, со спины как собаку, и выставил всё так, словно ты погиб в перестрелке от рук Расула.

— Ты сделал верный выбор, — одобрил Руслан. — Но есть несколько моментов. Надо их поскорее утрясти.

— Я прибыл на место первым и не сообщал никому о смерти Артура. Он якобы в больнице, как и Расул. Расул сейчас находится в

тяжёлом состоянии, но врачи делают неплохие прогнозы.

— Ты словно мои мысли читаешь! Ты все сделал верно. Думаю, скоро узнаем, кто и что здесь проворачивает. Расула хотели убрать, но не вышло. В общем, запусти слушок, что Артур и Расул в больнице, но без охраны. Случайно светани адрес, но неверный, и выставь нужных людей. Они явятся закончить начатое.

— Вариантов осталось немного, да? — усмехнулся холодно Суровый.

Его лицо выражало решимость действовать жесткими, карательными мерами.

— Вот именно! Зря отец показывает свой гонор. Я сам справлюсь.

— И все же я бы подумал над его предложением, — проронил Суровый. — Маше нужна безопасность. Её племяннику — тоже.

— Предлагаешь перевезти Машу подальше? Свою Настю ты бы тоже отдал в другие руки и держал вдалеке?! — напористо спросил Лютый. — Чего молчишь? Не захотел бы отдавать? Вот и я не желаю. Я своё не отпускаю!

=23=

Повествование от лица героя Лютый

— Тебе нужно поспать, — посоветовал Сармат.

— Нет, не нужно. Телефон мне дай.

Суровый понял, что спорить с Русланом бесполезно, слишком велико было его упрямство и отошел в противоположный край палаты, присел перед тумбой, поискал внутри и достал телефон, подключив его к зарядному устройству.

— Да ты издеваешься! Еще и разряжен! Свой телефон тогда мне дай, — потребовал Руслан. — Мне нужно Машке позвонить. Кто сегодня на посту в больнице?

— В телефоне все записано. В исходящие зайди, второй звонок. Сегодня Бек и Артур.

От одного только этого имени Лютый напрягся, Суровый усмехнулся:

— Не тот Артур, Рус. Другой.

— Развелось, как собак нерезанных! — буркнул Лютый и посмотрел в упор на Сармата. — Выйди. Мне нужно с Машкой поговорить.

— А что так? Шептаться собрался? — хохотнул Сармат, но через миг стал серьезным. — Подумай вот о чём. Не отвергай предложение отца яро, позволь старику быть полезным. Попроси его о каком-нибудь одолжении, пусть почувствует себя причастным. Не то он со своей кипучей энергией может дров наломать или того хлеще, решит вспомнить былую молодость и в разборки сунется, в самое пекло, посчитав, что должен за своего сына вступиться, пока ты временно неспособен стоять на ногах. Потерь может быть гораздо больше.

— Никто его в пекло соваться не просит! — ответил Руслан, но уже с меньшим пылом.

— Моему Зауру не так много лет, но я уже готов всем за него

вступиться. Свои дети родятся, поймёшь… Я тебе говорю это не от балды. Ты же знаешь, что я вообще лишнего говорить не люблю.

Лютый крепко задумался над словами Сармата. От отца всего можно было ожидать. Как резво он примчался и начал лихо раздавать команды, на его детей замахнулся, решив сберечь на время. Но Руслан хорошо своего отца знал, позволь ему сейчас Машу с детьми забрать, потом отец найдет еще тысячу и одну причину задержать их у себя, а после рождения малышни и вовсе потребует отдать ему детей на воспитание, как это часто бывает.

Так что придётся в чем-то уступить упрямцу, пожертвовать малым, чтобы не лишиться большего.

— Хорошо. Притормози отца в больнице, я поговорю с Машей. Мне пять минут всего нужно, потом я решу, чем отца занять, чтобы не сидел без дела и не путался у нас под ногами.

— Верное решение.

Как только за Сарматом закрылась дверь палаты, Руслан откинулся на подушки и перевёл дыхание. В присутствии посторонних он крепился и держался уверенно, но даже дышать было трудно. Потребовалось полминуты покоя, чтобы усталость немного отпустила его из своих крепких тисков. Лишь потом Лютый набрал номер охранника, который сегодня дежурил возле палаты Маши и попросил его, чтобы тот передал свой телефон девушке.

Лютый прислушался к звукам на фоне: стуку в дверь, негромкому предупреждению, эху шагов и шорохам. Каждый звук был полон смысла и Лютый пытался на расстоянии представить Машу: как сидит и что делает в тот самый момент.

Возникла тишина. Только едва слышное дыхание коснулось ветерком его слуха.

— Маша?

В ответ раздался судорожный всхлип.

— Руслан?!

— Да, это я. Жив, относительно здоров. Как ты сама? — постарался говорить ровно, чтобы сердце не выпрыгивало из груди и не ломило изнутри грудную клетку, трещавшую по швам.

— Я в порядке. Я… — произнесла Маша заплетающимся голосом и заплакала. — Я так рада слышать, что ты жив.

— Рада?

— Очень, — призналась Маша.

— Вытри слезы. Все позади уже. Ты под хорошей охраной. Даже под двойной охраной.

— Ко мне заходил твой отец. Но он не сообщил мне многого, лишь заверил, что ты поправишься.

— Так и есть. Уже поправляюсь. Если бы ты меня ещё и поцелуем обрадовала, я бы на поправку в десять раз быстрее пошел, — неожиданно для себя произнёс Лютый.

На том конце связи возникла тишина и сбивчивое дыхание Маши подсказало Руслану, что его слова взволновали девушку невероятно сильно. Впрочем, он и сам встрепенулся, словно ожил.

Никогда по телефону он долгих романтических разговоров и признаний с девушками не устраивал, все больше в горизонтальной плоскости общался, сразу к делу переходил. Да и сейчас бы он Машу был готов отлюбить, стиснуть крепко и не выпускать.

Однако теперь, когда Лютый понял ясно, что Машка прочно заняла место в его жизни, перед ними встали временные преграды, стены и расстояние.