Единственная для проклятого
Шрифт:
Восприняв непослушание мамы как недостаток, со мной она старалась быть жесткой и строгой. Надо отдать ей должное никогда она не проявляла жестокости. Все было по-военному строго и дисциплинированно. Бабушка вообще растила из меня леди. Со смертью родителей в автокатастрофе она взяла меня под опеку и сразу же стала искоренять все вредные, по ее мнению, привычки. Так под запрет попали многие мультфильмы, поп-музыка и конечно же вредная и неполезная еда. За то появились раз в неделю занятия в конноспортивной школе, няня со знанием двух иностранных языков, пятиразовое здоровое питание и по-военному строгая дисциплина. В итоге уже много
Вы не подумайте, я не против дисциплины и здорового питания, но все должно быть в меру!
То, что мой образ жизни значительно отличается от образа жизни моих одноклассников я осознавала как-то резко. Помню учитель объявил, что мы всем классом после школьной линейки идем в поход. Я летела домой на крыльях, решая, что нужно взять с собой. Мои мечты разбились об отповедь бабушки. Она потом еще долго объясняла мне как должна себя вести хорошая девочка. Слезы не помогли, а на угрозу голодовки она просто заметила, что стройность еще никому не повредила. С этого случая я стала в классе белой вороной, а у меня появилась своя, тайная ото всех жизнь.
Не буду пересказывать все проблемы подросткового образа, просто на себе убедилась, насколько бывают жестоки дети. В какой-то момент пришло понимание о необходимости уметь себя защитить. Так я три месяца тайком ходила на Джиу-джитсу. Ходила бы и дальше, если бы мастер, как оказалось живущий по соседству, не спросил у моей бабушки почему мы не приобретаем форму. В тот день мы впервые крупно поссорились. Я была готова сбежать из дома, только бы настоять на своем. Бабушка пошла на уступки, попутно записав меня еще и на художественную гимнастику. Весь мой день был расписан по минутам, и каждую минуту был тотальный контроль. Но как говориться в поговорке заключенный всегда найдет способ сбежать из тюрьмы, ведь заключенный думает о побеге 24 часа в сутки семь дней в неделю, а сторож только в свою смену. Вот так и я, шаг за шагом, выстраивала свою тайную жизнь. Сейчас я могу с гордостью сказать, что добилась относительной свободы в обход бабушкиному контролю. Три из четырех репетиторов выдают задание и проверяют выполненное, отпуская с занятий раньше или позволяя заниматься своими делами. И им хорошо, деньги за занятия все равно платятся, и мне хорошо, хоть немного свободного времени. Намного легче стало последние пару лет. Что бы продолжать заниматься с мастером мне требовалось учиться на отлично и не сделать домашнее задание для меня было недопустимо.
Через пару месяцев итоговые экзамены, потом поступление.
После звонка на перемену, я побежала к учительской. Если получится договориться с перепадами, мне даже пропуск не поставят. К моему удивлению все получилось. Хорошо иметь репутацию правильной девочки и отличницы. Солнышко пригревала, и я решила побаловать себя в свой импровизированный выходной.
– Привет Чоки! – поприветствовала я знакомого официанта. – Мне как обычно.
– Привет. Сейчас. Подождешь пятнадцать минут, я сделаю свежие?
Я кивнула и села у окна. С Чоки мы общались уже месяцев восемь. Как-то раз я так же как сегодня устроила себе выходной и решила побаловать себя суши. Вот сижу я и жду официанта, а приходит молодой парень и практически не понимая
– Вот, все как ты любишь! – Чоки ловко поставил на стол поднос с суши и горячем чаем. – Ты надолго? Подождешь меня? А то там заказ большой.
– Нет, я перекушу и побешу дальше. Мои в город вернулись.
– Тогда до встречи. – на ходу ответил парень и скрылся на кухне.
Я сидела у окна и наслаждалась тишиной. Просто удивительно как дизайнеру удалось передать суть поднебесной. Это там, за порогом ресторанчика был большой город с его шумом и суетой. Здесь была тишина и умиротворение, хотелось просто сидеть и ни о чем не думать.
За столиком я просидела минут сорок, смакуя вкусную еду и настоящий зеленый чай. Потом убрала все за собой и вручив упирающемуся другу чаевые отправилась дальше. Сегодня по маршруту у меня был цирк. Уже много лет наш небольшой городок был первым в их летнем гастрольном туре. И если Филя прилетел значит и остальные в городе. Не могу сказать, что была бы счастливее, стань моим опекуном дядя Гриша. Цирк я любила, но всю жизнь переезжать с места на место… нет это не для меня. Для этого я слишком рациональна. Всегда стараюсь сначала продумать и взвесить все, а уже потом действовать.
Я уже подходила к зданию цирка, когда сердце кольнуло от нехорошего предчувствия. Зазвонивший телефон напугал меня. Посмотрев на экран, я как-то отстранено подумала, что может понадобиться от меня соседке бабе Вере.
– Доченька! Срочно приезжай домой! – взволнованно сообщила мне собеседница – Твоей бабушке плохо. На скорой увезли.
– Когда? Куда? – руки с трудом удержали телефон. Что могло случиться? Мы же еще утром разговаривали, все было хорошо.
– Врачи сказали сердце… – с суеверным страхом сообщила баба Вера – только увезли, во вторую городскую.
– Я сейчас сразу к ней! – и не слушая дальше отключилась.
Вторая городская не далеко, можно срезать дворами. Больше не раздумывая я сорвалась на бег. Бег, поворот, снова бег по прямой… на светофоре перебегаю на желтый, в след сигналят, но я не оглядываюсь. Предчувствие гонит меня в перед, я боюсь не успеть, словно наша связь еще недавно похожая на канат с каждой секундой становится тоньше и того и гляди порвется.
– Где со скорой? Вам женщину должны были привести, где она? – спрашиваю у дежурной мед сестры.
– Спокойно, отдышитесь. Она в реанимации. – как ребенка уговаривает она меня – можете подождать в коридоре. Оденьте бахилы и халат.
Хватаю протянутый халат и бегу в указанном направлении. Но дальше коридора меня не пустили.
Неизвестность хуже всего прошло уже больше получаса, а никто ничего конкретного мне так и не сказал. И не пускают. Неужели они не понимают, как тяжело быть по эту сторону двери?
– Вы Мелисса? – из двери вышла девушка в белом халате.
– Да, да это я! Что случилось? Как она? – не известность – это страшно, но и услышать вердикт было не менее страшно.