Единственная для верианского принца. Книга 2

Шакирова Алия

методы.

 После сообщения Путника Изелейна сидела на стуле неподвижно - бледная и тихая. Лишь изредка она вздрагивала, обводила комнату испуганным взглядом. Не верила Рэму, не верила правителям, не верила в

свою безопасность. Я шептал на ухо единственной, что отобью ее в любом случае, при любом решении королей. Увезу на своем шаре-мобиле и спрячу в горах унгов, если потребуется. Но она не верила и мне

тоже. Болью отдавалось в груди понимание - Изелейна не готова доверять неведомым

существам из чужой Вселенной. Даже мне не готова.

 Воздух словно накалился, потяжелел в груди.

 Но тут Путник заморозил отца и Лилла. Очень вовремя! Недолго прожил бы ямэссурец в нашем коронном захвате. И тогда беды не миновать. Да и отцу вряд ли спустили бы все с рук.

 Я раскусил его стратегию. Если Ямэссура бросит нам перчатку, не пройти ей мимо Нийлансы, не пройти мимо других соседних держав. Не скоро доберутся до нас мстительные войска. И ни один другой

король не позволит им просто так пересечь собственную страну. Даже если ямэссурские генералы на крови, на здоровье и жизнях близких поклянутся, что пальцем не тронут мирное население. Обеспечить

это, когда огромная армия, подогретых адреналином, а многих и гормонами зрелости, верианцев движется через города, не под силу никому.

 Повезет, если мирных жителей только слегка поколОтят. Но, скорее всего, дорожка трупов останется на пути ямэссурских вояк. А такого не допустит ни один уважающий себя монарх.

 Рассуждения отца были понятны, очевидны для всех. Но его методы... Нас и так ненавидит вся Миориллия. К чему накалять ее ненависть до бела? К чему превращать нас из изгоев, которых еще терпят на

внешнеполитической арене в отверженных. В тех, на кого прольется лава вулкана ненависти других стран.

 Я испытал небольшое облегчение, когда Путник заморозил королей. Изелейна, кажется, тоже. А тут еще Путник предложил нам с Сэлом увести девушек и успокоить их. У меня в голове мгновенно созрел

план. Нужно отвлечь полукровок, заставить их иными глазами взглянуть на нашу Вселенную. Оценить ее красоты, ее великолепие, чтобы не так болезненно воспринимать потерю собственного мира.

 Не зря же Миориллия прослыла одним из лучших Галактических курортов. Не зря же со всех концов Галактики стремились сюда миллионы туристов. Платили за это вдвое больше, чем на других морских

курортах с похожими условиями.

 Прежде чем я успел помочь Изелейне, эта маленькая воительница вскочила со стула. Но опасно пошатнулась и едва не рухнула вновь. Я подхватил ее, такую легкую и такую мою и вынес прочь.

 Прочь от проклятых политических склок. Прочь от сумасшедших королевских разборок. Истинно-верианских разборок королей, какие случались у нас хоть и редко, но регулярно.

 Прочь от дурных новостей. От всего, что расстроило

девушек. Мы с Сэлом покажем им то, чему можно радоваться в нашем мире, на что хочется любоваться, не переставая.

 В коридоре голосила Даритта. Она сидела прямо на полу, как маленькая и сотрясалась от рыданий, и всхлипывала.

 "Мама".. "Мама"... "Мама"

 Единственное, что разобрал мой лингви-диск из ее причитаний.

 Наверное, даже Сэл понимал свою единственную хуже меня. Мама умерла, когда мне исполнилось сто с небольшим. Но я помню это ощущение. Словно от моего мира, от меня вдруг откололся самый важный,

самый ценный кусок. Откололся невосполнимо, неожиданно.

 Она летала на планере и попала в воздушный вихрь. Они иногда выстреливают возле гор унгов. Говорят виной всему схлестывание каких-то воздушных потоков - горячих с холодными или наоборот. Я не

силен в метеорологии. Могу сказать лишь, что неделю я не верил, не хотел верить в гибель мамы.

 Даже после опознания - отец послал туда нас с Силом. У самого не хватило духа. Великий и ужасный Малькольд, гроза борцов эн-бо, проблема соседей, на месяц заперся в своих покоях. Страной правил.

Но впускал к себе лишь советника.

 Я же, как глупый мальчишка, все ждал, что в замке раздадутся тихие мамины шаги. Что она будет ломиться к отцу, как всегда делала, когда он прятал свои переживания за дверью рабочего кабинета.

Придет ко мне, рассказать, какой Малькольд невыносимый, но любимый муж.

 Я ждал, что она придет на завтрак. Как всегда слегка опоздав, войдет в столовую, оставив за собой шлейф запаха полевых цветов. Мама очень любила такие духи. Что опустится рядом с отцом и мило

парирует его гневный взгляд своей любимой фразой:

 - Мы все не ангелы, Малькольд. Особенно ты. Должны же быть и у меня недостатки, чтобы мириться с твоими... Чтобы тебя любить. Чтобы жить с тобой.

 И отец затихнет, спрячет смущенную улыбку в уголках губ. И осторожно, под столом возьмет ее за руку.

 Он очень любил маму. И после ее смерти общение с Малькольдом превратилось в пытку. Тогда-то и расцвели пышным цветом его претензии ко мне, к Силу. Он ронял их и раньше. Но как-то вскользь, между

делом, не зло, скорее, с грустной усмешкой.

 Не размазывал нас по стенке, как нынче, скорее сетовал, жаловался на несбывшиеся надежды.

 Казалось, все самое темное, самое злое вырвалось из глубин его души, когда мама погибла.

 Сэл суетился вокруг Даритты - уговаривал, умолял, обнимал. Он все делал не так и не то. Не понимал, как неуместны, как вредны слова утешения тогда, когда утешения нет и быть не может.

 Я покачал головой, привлекая внимание нийлансца.