Единственная на всю планету. Трилогия
Шрифт:
– Может быть, – задумался Нор. – Говорили, что у воров было что-то вроде сумеречного зрения. Только магией оно достигалось или каким-то зельем, я не знаю. А с обонянием, наверное, никто особо не занимался. Попробуй пожить среди людей с чувствительным носом. У нас в поселениях изрядно смердело. Хочешь попробовать?
– Да, только после всех разборок, сейчас просто не до того. Мне бы с моим кабаном разобраться.
– Ковалева! – сказала учительница. – Лучше всех знаешь материал? Иди к доске.
– Хорошо с нашей памятью, –
– У тебя не только память изменилась, – сказал Нор. – Я на это в свое время тоже не сразу обратил внимание. – Вряд ли ты раньше могла бы вести с кем-нибудь разговор и одновременно слушать и понимать объяснения учителя. А я еще дома для интереса попробовал одновременно слушать радио, разговаривать с твоим отцом и читать учебник. С трудом, но получилось. Интересно, как новые способности могут сказаться на игре в шахматы? Пока трепались, и урок закончился.
Два оставшихся урока тоже пролетели очень быстро.
– Вы что копаетесь? – подогнала Ольгу Вера. – Вечно из-за вас задерживается отправление автобуса! Шевелитесь быстрее!
– Мы с вами обратно не поедем, – сказал ей Нор. – Передай, пожалуйста шоферу, чтобы нас не ждали.
Когда они вчетвером вышли за калитку в ограде школы, автобуса уже не было, а на тротуаре их поджидал Виктор.
– Машина на стоянке в сотне метров отсюда, – сказал он. – Куда нужно ехать?
– Вот по этому адресу, – Ольга достала из кармана плаща бумагу с адресом. – Найдете?
– Знакомая улица, – ответил он. – Должен найти. Город небольшой, а я несколько дней специально по нему колесил, чтобы хоть немного узнать. Пошли быстрее, а то опять начался дождь. Да, Оля, познакомился я с вашим кабанчиком. Мокрого пятна на штанах нет, но я был к нему близок. Эта зараза пряталась за свинарником, а потом подкралась сзади и толкнула меня рылом. У него, видите ли, было игривое настроение, а я чуть не стал заикой.
– Это из-за свиньи, что ли? – не поверил Олег.
– Увидишь сам, – сказал отец. – Только поосторожней с ним. Он хоть и ручной, но весит в два раза больше взрослого мужчины, а клыкам тигр позавидует. И глаза хитрющие, как у твоего деда, когда тот собрался мухлевать в карты. Они его Хитрецом и назвали. Он сам по себе страшный, а я еще испугался от неожиданности. Он мне так поддал под зад, что чуть не забросил на крыльцо.
– Это он от скуки, – засмеялась Ольга. – Я ему скажу, чтобы больше так не шутил.
– Это хорошо, что у тебя веселое настроение, – одобрительно сказал Виктор. – Хуже нет, когда перед ответственным делом у человека мандраж.
– А мне-то чего мандражировать? – удивилась Ольга. – Пугать буду я, а не меня. Ваша автостоянка. Нам здесь подождать?
– Да, подойдите к бордюру, – сказал Виктор. – Сейчас выеду.
Он забрал машину, подождал, пока все сели на свои места и через десять минут остановил «найт»
– Заезжать во двор не буду, – предупредил он Ольгу. – Слишком приметная машина. Тебе помощь нужна?
– Вообще-то, нет, – ответила она, выбираясь из салона. – Но пусть Нор на всякий случай побудет во дворе. Всем остальным там делать нечего. Постараюсь уложиться в двадцать минут.
Они вдвоем вошли в большой двор, образованный четырьмя пятиэтажными домами, и быстро нашли нужный подъезд.
– Теперь приготовлюсь, – сказала Ольга, завязывая лицо платком и надевая сверху капюшон. – Если потом что-то и вспомнят, мне это не навредит. Погуляй немного, а я подожду пока кто-нибудь откроет двери.
Долго ждать не пришлось. Через пару минут раздалась короткая трель домофона, и входную дверь в подъезд открыл какой-то мужчина, который не обратил внимания на зашедшую девушку с замотанным тканью лицом. Ольга поднялась на второй этаж, настроилась на нужный образ и позвонила в двадцать шестую квартиру.
– Кто? – послышался из-за двери мужской голос.
– Это я, Федор Гаврилович, – отозвалась Ольга. – Полозов.
– Олег Николаевич? – удивился Первухин, открывая дверь. – Чем обязан?
– А впустить в квартиру? – сказал мэр. – Или у вас сегодня неприемный день?
– Проходите, пожалуйста! – посторонился Первухин. – Вот, обуйте тапочки... Что же это вы в такую погоду без зонта или плаща?
– Меня привезли к подъезду, – сказал мэр. – Где мы можем поговорить?
– Проходите в гостиную, – решил Первухин, – а я, с вашего позволения, заменю халат на что-нибудь более презентабельное.
Он вышел в спальню, где быстро сменил махровый халат на брюки и рубашку.
– Федя! – распахнула дверь жена. – Что это за блядь в нашей гостиной?
Выскочивший в гостиную Федор Гаврилович застыл, приоткрыв рот: на диване, закинув ногу за ногу, сидела смазливая девица лет семнадцати. Задравшаяся символическая юбка не скрывала трусики, глубокое декольте блузки выставляло напоказ немаленькую грудь, а на лице было столько макияжа, что хватило бы разрисовать трех таких же... блядей. Внешний вид и вызывающая поза девушки не оставляли никаких сомнений в ее моральном облике.
– А где мэр? – выдавил он из себя.
– Какой? – хриплым голосом спросила девица. – Этот?
Теперь в изумлении застыла и жена: вместо шлюхи на диване сидел весело улыбающийся Полозов.
– Вы чем-то недовольны? – спросил мэр. – Хотели мэра, вы его получили. Или вам мало мэра? Нужен президент?
Теперь на диване сидел Путин.
– Сядьте! – строго сказал он, и Первухин, нащупав позади себя кресло, сел.
Виктория по-прежнему осталась стоять, таращась на наваждение.
– Ладно, – сказала сменившая Путина старуха. – Вижу, что по-хорошему с вами нельзя. Ну что же, будем по-плохому! Ты директор лесхоза? Отвечать, когда я спрашиваю!