Единственная

Виктор Синтия

— Неужели? — посочувствовала ему Карлин.

— Новости распространяются со скоростью света, — безрадостно сообщил он. — Пациенты звонят и задают вопросы, а те, кто уже слышал, спешат отказаться от моих услуг. Еще до того, как все распутается, моя частная практика потерпит полнейший крах.

— Похоже, и у моей карьеры нет будущего, — вставила Карлин. — Департамент, пресса — все накинулись на меня.

Бен мельком взглянул на нее. «Пора», — решила Карлин, собрав все свое мужество.

— Послушай, Бен, нам нужно поговорить. Какие бы ни были у

тебя причины избегать меня, давай на время забудем о них. Сейчас мы одни, только ты и я, пожалуйста, прошу тебя, расскажи мне правду. Я знаю, как тебе тяжело, и каким беспомощным ты себя чувствуешь. Но ведь мы знаем, что произошло тогда в Вестерфилде, и я понимаю, почему ты пошел на это.

— Прости? — Бен недоуменно поднял брови.

— Мне нужно знать. Пожалуйста, поверь, я не оставлю тебя, я постараюсь помочь, чем только смогу. Но ты должен все мне рассказать. Ты убил Тони Келлнера?

— Что? — выпалил он с такой яростью, что Карлин отпрянула назад на стуле. — Ты серьезно?

— Посмотри, какой у тебя мотив, — взволнованно принялась объяснять она. — Ты поклялся добраться до того, кто звонил. Нетрудно представить, что ты выполнил обещание. Я видела, в каком ты был состоянии, когда узнал…

— Не могу поверить, — воскликнул Бен, хлопнув ладонью по столу. — Ты что, сошла с ума? Предположить, что я застрелил человека! Неужели ты могла подумать обо мне такое?

— Не кричи на меня. — Карлин тоже повысила голос. — Против тебя существует масса косвенных улик, а такие улики приводят людей в тюрьму. Я стараюсь помочь тебе.

— Помочь мне? — Теперь его глаза буквально полыхали от гнева. — Ты решила помочь мне, обвиняя меня в убийстве? — Он с отвращением покачал головой. — Все это время я беспокоился о том, как защитить тебя, а ты явилась сюда, считая меня хладнокровным убийцей. Это тебе нужна помощь.

— Как это понимать? — огрызнулась Карлин. — Ты прекрасно знаешь, что вся эта газетная шумиха — просто чушь.

— А если обнаружится что-то еще, помимо газет? Такое, что ты изо всех сил стараешься скрыть?

— Что за чертовщину ты несешь?

— Келлнер рассказал мне, что ты брала взятки.

— Взятки? — едва не потеряла дар речи Карлин. — Он сказал тебе, что я… И ты поверил этому?

— Откуда мне, черт возьми, знать, чему верить? — Бен изо всех сил старался держать себя в руках.

— Подумать только, и ты мог купиться на такую ложь? — Карлин от возмущения едва выдавила эти слова.

— Черт возьми, я съездил ему по физиономии, как какой-то глупый школяр, — возразил Бен. — Но затем его убили, и что прикажете мне думать?

— Что ты болтаешь? — Она вскочила на ноги.

Бен стоял перед ней по другую сторону стола.

— Не притворяйся, что это невозможно. Он сказал мне, что ты была у него на содержании. И у тебя был не менее серьезный мотив, чем у меня.

Мне пришло в голову то же, что приходит остальным, — ты свершила правосудие своими руками, чтобы быть уверенной, что он заплатил за все. Твое равнодушие, когда я рассказал тебе о роковом звонке Келлнера, было чистой воды притворством. К тому же ты коп и, несомненно, знаешь, как пользоваться пистолетом.

— Да как ты смеешь? — со злостью выкрикнула она. — Ты думаешь, мы так сводим счеты? Конечно, копы носят оружие, так почему бы не воспользоваться им, чтобы убрать того, кто им досаждает?

— Ну, еще бы, тебе удобнее обвинить меня в убийстве. Я, черт возьми, врач. Клянусь Богом, мы лечим людей, а не расстреливаем их хладнокровно из-за того, что на нас вылили помои.

Карлин мгновение пристально в упор смотрела на него.

— Иди к чертям, — спокойно сказала она.

Бен выскочил из-за стола и рывком распахнул дверь кабинета.

— Я не приглашал тебя, — ехидно заметил он. — Можешь уйти прямо сейчас.

— Похоже, я ошиблась, думая, что смогу тебе помочь, — бросила она, проносясь мимо него. — Но не волнуйся, я не вернусь. Никогда.

— Вот и хорошо. — И он захлопнул за ней дверь с такой силой, что картины на стене покачнулись.

34

Налив себе чашечку кофе, Бен застыл у окна. Какой красивый восход! Впервые за многие годы ему не нужно было утром никуда спешить, и, хотя он не ставил будильник, укоренившаяся привычка вставать рано подняла его с постели в привычное время. Потягивая свой кофе, он размышлял, как долго будет продолжаться этот вынужденный отдых.

От работы его, возможно, отстранили и не навсегда, но разлука с Карлин, несомненно, навечно. Он мысленно вернулся назад к вчерашней ссоре, к тем злобным словам, которыми они обменялись. А какое у нее было выражение лица! Сплошная ненависть. Смесь гнева, боли и отчаяния разрывала его на части.

Он перешел со своим кофе в столовую. По крайней мере в ближайшее время он может хоть ненадолго спастись от всего этого. Несостоявшаяся конференция в Чикаго с Борденом и Спрэге была перенесена на завтрашний день, и он должен был улетать в три часа. «А может, пора заранее сложить чемоданчик, чтобы быть готовым к приходу полицейских?» — иронически предложил Бен самому себе.

Ему на глаза попалась пачка почты, которую он бросил на стол вчера вечером, не успев разобрать. Поверх журналов и рекламных проспектов лежало с полдюжины писем. Его внимание привлек обратный адрес на одном из конвертов, слегка торчавшем из середины стопки, — Вестерфилд. Бен вытащил письмо и, вскрывая конверт большим пальцем, рассматривал незнакомый почерк. Развернув листок, он заглянул в конец страницы и с недоумением увидел подпись: «С наилучшими пожеланиями, Джей. Т. Сквайр». «Что за чертовщина», — удивился он и, усевшись, стал читать: