Единственная

Виктор Синтия

Карлин вдруг вспомнила — сегодня день рождения Итана, они давали необыкновенный обед и в качестве «основного блюда» был приглашен Вильгельм Хейнеманн, немецкий продюсер, собиравшийся в этом году делать фильм вместе с Итаном. «Проклятие», — подумала она, понимая, как будет неприятен Наташе ее отказ.

— Прости, Таш, но я не могу прийти.

— Как это? Ты ведь недалеко, а мы не уедем в «Лютецию» раньше, чем минут через двадцать.

Наташа говорила испуганно, а Карлин знала, как сильно переживала ее подруга, когда внезапно менялись тщательно разработанные планы. Таш так любила,

чтобы все было на своем месте, каждый солдат в шеренге, но Карлин даже подумать было страшно о роскошной вечеринке с изысканной едой и очаровательными незнакомцами.

— Я просто не могу. Я и одета неподобающе — в джинсы и футболку. — И, оглядев себя, добавила: — В грязные джинсы и футболку.

— Карлин, ты не можешь так поступить со мной, не можешь. И так плохо, что не будет Бена, вы меня совсем бросили. А кроме всего прочего, Хейнеманн жаждет познакомиться с лейтенантом полиции, он весь день только об этом и говорил. Ну, пожалуйста, Карлин. — Под шутливой мольбой Наташа старалась скрыть растущую тревогу. — Где именно ты в данный момент?

— На пересечении 74-й и 5-й.

— А, всего через пару кварталов. Тебе будет предоставлен для выбора весь мой гардероб, и даже душ, если захочешь.

— Таш, пожалуйста, не лови меня на крючок. — Но Карлин чувствовала, что уже сдается; в самом деле, провести несколько часов в компании — не намного хуже, чем встретиться лицом к лицу с одиночеством в собственной квартире.

— Увидимся через пять минут, — успокоенно сказала Наташа и положила трубку.

И уже через три минуты Карлин входила в Наташину квартиру на Парк-авеню.

— Боже, как ты великолепна. — Карлин обняла подругу, одетую для вечера в черное шелковое облегающее фигуру платье, с ожерельем из дюжины переплетенных между собой ниток жемчуга на тонкой шее.

— Ты и сама будешь великолепна после того, как мы поднимемся наверх и обследуем мой гардероб, — коротко ответила Наташа.

Карлин послушно последовала за Наташей наверх по винтовой лестнице красного дерева — двухэтажная квартира Таш и Итана больше походила на старинный дом, чем на городское жилище. Наташа провела Карлин через главную спальню к гардеробной, по размеру не уступавшей большинству гостиных в Манхэттене.

— А теперь, моя прелесть, — спросила Наташа, потирая руки, — в кого мы перевоплотимся сегодня вечером?

Карлин весело наблюдала, как Наташа порхала от одной вешалки к другой, снимая один наряд и тут же переходя к следующему, пока не остановилась на белом шелковом костюме с длинной, до пола, юбкой, ниспадавшей из-под того, что, несомненно, было плотно облегающим жакетом.

— Уверена, он предназначен для тебя. — Наташа сняла костюм с вешалки и бросила его на большой стол. — Но не торопись, если тебе приглянется что-то другое — надевай. — И она направилась к двери. — Между прочим, Итан с Хейнеманном заедут за нами ровно через семь минут, — подмигнула Наташа подруге. — Банные полотенца там. — Она показала на большой белый комод слева и с величественным видом покинула комнату.

Карлин оглядела себя в полный рост в одном из больших зеркал: волосы растрепаны, но их можно причесать; несмотря на грязную одежду, она сама была чистой после утренней ванны, а,

кроме того, за семь минут никто не смог бы принять душ, одеться и наложить косметику, чтобы понравиться мужчинам, привыкшим иметь дело с кинозвездами. Карлин посмотрела на костюм, он был красив, но чересчур изыскан и элегантен, гораздо больше соответствуя Наташиному вкусу, чем ее собственному; она решила немного покопаться в шкафах, просто чтобы взглянуть, не привлечет ли ее внимание что-нибудь еще. Она помнила короткое темно-синее платье для коктейля, отделанное шелком, которое Наташа надевала в прошлом месяце. Оно бы ей больше подошло, решила Карлин, представляя, как проливает красное вино на белый шелковый костюм, сидя в самом престижном ресторане Нью-Йорка.

Просматривая вешалки, она вскоре наткнулась на короткую темно-синюю юбку, отделанную точно такой же шелковой вышивкой, какая осталась у нее в памяти. «Ага, значит, это была блуза и юбка, а не платье, — сделала она вывод. — Тогда блуза где-то рядом», — логично рассудила она, глядя поверх вешалок на полки у стены. Но все было упаковано в пластиковые пакеты, и трудно было рассмотреть их содержимое. Подняв тяжелую стопку пакетов, Карлин положила ее на стол и внезапно отпрянула.

Жакет… Он был там, третий или четвертый сверху. Жакет, который она связала для Бена.

«О Боже», — подумала она, вытащив его из стопки и крепко прижав к груди. Потом, вытянув его перед собой, проверила пуговицы, надеясь, вопреки всему, что ошиблась, но в самом низу, на том месте, где должна была быть раскрашенная вручную пуговица, она увидела только несколько темно-синих нитей.

Бен оставил его у сестры в чулане, когда обнаружил, что потерял пуговицу? Неужели он такой трус? Но Карлин сразу же поразилась собственной наивности. Станет ли человек, совершивший убийство, останавливаться перед сокрытием следов? Конечно, нет. «Очевидно, я совсем не знаю Бена Дамироффа», — безнадежно сказала она себе, направляясь из чулана к лестнице.

В полном отчаянии Карлин прижимала к себе жакет и спускалась по лестнице, не замечая поднимавшуюся навстречу Наташу.

— Это совершенно неподходящий наряд для «Лютеции». — Наташа протянула руку и нежно погладила жакет, когда они обе остановились на закругленной площадке лестницы. — Ты помнишь, как мучилась, пытаясь соединить рукава и плечи? — Она громко рассмеялась и села на верхнюю ступеньку.

— Боже мой, — произнесла Карлин почти про себя, садясь рядом с подругой. — И зачем только я снова встретилась с Тони Келлнером. — Она положила жакет на колени и коснулась пальцем того места, где должна была быть пуговица.

— О чем ты, Карлин? — встревоженно спросила Наташа.

— Ох, Таш. — Карлин ласково погладила подругу по щеке, потом опустила руку в карман, достала пуговицу и приложила к расстеленному на коленях жакету, словно собираясь вдеть нитку в иголку и пришить ее на место.

— В чем дело, Карлин? — Наташа с опаской посмотрела на жакет. Она не сразу осознала смысл происходящего, но, осознав, пришла в смятение.

Карлин сидела, как неживая, вцепившись руками в вязаный жакет, и пыталась подобрать слова, но они, казалось, не хотели выстраиваться в правильном порядке.