Единственная
Шрифт:
– Очень! – честно призналась я. – Это нам с сестрой?
– Тебе. – Он протянул мне цветы. – Вам, – исправился, немного подумав. – Выбери, какой больше нравится, и поставь в свою спальню, чтобы напоминал обо мне.
М-м-м… как романтично! Чтобы напоминал о нем.
– Обязательно. – Пообещала я, забирая благоухающие подарки. Принеси он мне одну единственную гвоздичку, я тоже была бы счастлива. Просто потому, что это от него. Но безопасник, очевидно, решил, что у меня на день рождения цветов должно быть не меньше, чем у Крис. – Спасибо, господин Рэйн.
– Ал, – напомнил он просьбу звать его по имени,
– Ал.
Мы немного помолчали. Он сел на табурет, положив на стол уже ненужное лекарство, а я занялась цветами, невольно радуясь, что есть такая возможность. Сестра из комнаты не выходила – наверное, уже уснула. После приема таблеток ее начало клонить в сон, да и усталость сказывалась.
Все же она второй день на ногах. Спала всего ничего, еще и сидра с винами намешала. Организм у нее, конечно, крепкий, как, впрочем, и нервы, но случившееся в последние дни любого из колеи выбьет. Даже несгибаемую и вечно позитивную балбеску.
– Хотела вас спросить, как продвигается расследование, – заговорила о главном я. – Что-нибудь уже известно? Крис точно геранги похитили? Настоящие? Или это была маскировка?
– Настоящие.
Коротко и ясно.
А подробности?
– И? – Я обернулась к нему, отвлекаясь от букета из перламутрово-белых цветов с розоватыми прожилками. Именно его решила поставить на тумбочку рядом с кроватью.
От него так и веяло нежностью. Бутоны были словно наполнены светом, аромат легкий, мягкий и как будто невесомый.
Остальные розы планировала оставить на кухне, потому что в комнате сестры в окружении букетов от друзей уже обосновался ее лиловый монстр, который благоухал посильнее прочих. Но Крис сама захотела оставить себе этот «сад». Сказала, что цветы ее успокаивают.
– Расследование идет, Ева, – ожидаемо сказал безопасник. – Есть новая информация, но она пока не подтверждена. Есть зацепки, версии – много всего есть. Но, к сожалению, пока нет конкретики. Вам с сестрой придется довериться мне и немного подождать. Ллот будет охранять Кристину – несмотря на некоторые разногласия в прошлом у нас с ним сейчас общая цель, а о тебе я позабочусь сам. Обещаю: скоро мы все выясним и найдем истинных виновников похищения Кристы. Пока же мне нечем тебя порадовать. Кстати, как Кристина себя чувствует?
– Лучше. Спать пошла.
– Значит, лекарства больше не нужны, – качнул головой гость.
– Не нужны, – подтвердила я.
На этом он мог бы откланяться и шагнуть в телепорт, но Аллегро продолжал сидеть, а я сосредоточенно разбирала крупы и цветы, чувствуя приближение нашей вечной спутницы – неловкости.
Я задавала ему вопросы, но не те, что мучили меня. Он отвечал, но я без всяких телепатических способностей знала: поговорить иоширец хотел о другом. Вот только ни он, ни я не решались поднять тему, которая не давала покоя нам обоим.
С прогулки по морскому побережью прошло всего три дня, а казалось, будто целая вечность. Тогда мы говорили о нас и о нашем возможном будущем. Сейчас же – о чем угодно, только не об этом.
Что, если я принимаю желаемое за действительное и прояснить вопрос наших отношений охота только мне? Может, его, наоборот, устаивает эта неопределенность? Но зачем тогда он принес мне цветы?
Пф-ф… сложно-то как.
И нервно! И волнительно тоже. Потому
Мысленно уговаривая себя успокоиться, я ходила туда-сюда по крошечной кухне, а он продолжал молча пожирать меня глазами. Это беспокоило, смущало и… распаляло.
Его терпение не выдержало первым.
Поймав, точно кот мышку, безопасник развернул меня к себе лицом, зажал мои бедра между своих коленей и, глядя в глаза, сказал:
– Я не уверен, что смогу долго оставаться на Гере, но если в качестве дома, который ты обустроишь на свой вкус, тебе подходит Шииро, обещаю – спасательные и исследовательские миссии станут для нас приоритетными. У нас с тобой разные друзья, но я с удовольствием познакомлюсь с твоими, если ты этого захочешь, и представлю тебя моим. Я готов всячески поддерживать твои творческие порывы и новые начинания. Готов делиться с тобой не всем, но очень многим, просто потому, что некоторая секретная информация не предназначена для чужих ушей, даже если речь идет об ушках моей любимой женщины. Я мечтаю встречать с тобой рассветы и провожать закаты, пусть даже наблюдать нам их придется на разных планетах. И я буду счастлив до безумия, если ты когда-нибудь решишь подарить мне детей. Решишь же?
– С детьми я поторопилась, – шепнула испуганно.
От его слов меня бросало в жар, от рук его, сжимавших талию, шел ток, горячими искрами расползаясь по телу, а от взгляда – такого пристального, жадного, прожигающего – подгибались ноги.
Хотелось вырваться и убеждать, чтобы освободиться от этого сладкого плена, и одновременно остаться и обнять его. Крепко-крепко! Чтобы он точно не ушел.
Противоречивость чувств, как обычно, зашкаливала, сердце заходилось в груди, а дыхание стало прерывистым, тяжелым, будто мне не хватало воздуха. Надо было что-то сказать ему, как-то отреагировать на его слова, но я продолжала молча смотреть в лицо любимого мужчины, беззвучно шевеля губами.
Сбылось мое самое заветное желание…
И? Что теперь с этим делать?!
– Я понимаю, что многого хочу. Знаю, что ты еще маленькая, что тебе сложно, тебя обуревают сомнения, – продолжил говорить иоширец, так и не дождавшись от меня ответа. – Твоя жизнь только начинается: впереди так много увлекательных открытий. А моя… – Он замолчал и, криво усмехнувшись, опустил голову. А потом вдруг резко вскинул ее, вновь впиваясь в меня взглядом, и глухо заявил: – Это будет трудно. Очень трудно. Но я готов подождать, когда ты повзрослеешь, Ев…
Приложив палец к его губам, я заставила мужчину замолчать.
Это что еще за внезапное самопожертвование? Подождать он готов! А ничего, что я после его признаний ждать не готова?
– Вчера… – Голос так и не вернулся, поэтому я продолжала шептать. – Со вчерашнего дня я совершеннолетняя. Ясно вам? Я УЖЕ повзрослела.
Он медленно кивнул, а я, не давая себе возможности передумать, вцепилась дрожащими пальцами в плечи Аллегро и, чуть наклонившись, поцеловала. Опыт у меня был маленький, а волнение било все рекорды, поэтому поцелуй вышел робким и неумелым. Да и безопасник застыл ледяной статуей, что лишь добавило мне неуверенности. Закусив от досады губу, я попыталась отстраниться, как вдруг иоширец ожил.