Единственная
Шрифт:
Отложив ложку, она потянулась к салфетке и промокнула губы. При этом она украдкой поглядывала на Чарлза. Тот с бесстрастным видом доедал суп, но, неожиданно вскинув глаза, поймал ее взгляд.
И кажется, что-то сообразил.
Филчетт и его подчиненные вернулись, и Пенни поспешно опустила голову. Чарлз, откинувшись на спинку стула, подождал, пока подадут второе и Филчетт снова удалится.
– Скажи, Николас часто приезжал в Уоллингем, пока Гренвилл был жив?
Пенни продолжала упорно смотреть в тарелку.
– Время
– В самом деле?
И хотя голос его звучал мягко, Пенни он не обманул.
– Но последние десять лет Николас бывал здесь крайне нерегулярно, так?
Ей очень хотелось солгать, но он обязательно проверит, и разоблачит ее.
– Так.
К ее удивлению, он не стал продолжать допрос и всецело занялся жареным ягненком.
Она не подозревала, что Чарлз исподтишка наблюдает за ней. Ничего, пусть Пенни немного понервничает! Она со страхом ждет следующей фразы. Недаром он намеренно показал, что не отступит, а, наоборот, станет давить все сильнее, пока она не капитулирует и не выложит все, что знает.
Время, которое он дал ей на размышления, было крайне ограниченно, особенно с того момента, как он узнал о соучастии Арбри. Мало того, почти истекло, когда он узнал о должности Эмберли в министерстве иностранных дел, том самом министерстве, где действовал продажный изменник.
Он молчал, пока перед ними не поставили пудинг миссис Слаттери из лимонной кожуры, его любимый. В этот раз миссис Слаттери превзошла себя, и пудинг исчез через несколько минут.
Чарлз поднял бокал, пригубил вино и неожиданно сказал:
– Ты кого-то оберегаешь. Но это не Арбри. Пенни плотнее сжала губы.
– Так кого же? В твоей семье остались одни женщины, а они, естественно, тут ни при чем.
Пенни проглотила последний кусочек пудинга.
– Естественно.
– Так кто же из Фауи еще переправляет секреты врагу? Кого ты считаешь своей обязанностью защитить?
Именно поэтому она отказывалась быть откровенной. Именно в эту точку нужно бить.
Как только она отложила ложечку и спокойно взглянула на него, он насмешливо вскинул брови.
– Может, кто-то из слуг Уоллингема?
– Вздор! – презрительно бросила она.
– Сама матушка Гиббс?
– Нет.
– В таком случае ее сыновья. Кажется, именно Гиббсы заправляют здешней шайкой контрабандистов под гордым названием «рыцари Фауи»?
Пенни нахмурилась, делая вид, что смущена.
– Не уверена, что ответить – да или нет. Но так и быть: да. Были и будут. Гиббсы занимались контрабандой свыше четырехсот лет.
– Они по-прежнему встречаются в «Петухе и быке»?
– Да.
Значит, она была там, и недавно. Должно быть, следила за кем-то.
– Может, это они передают государственные тайны врагам?
– Не знаю.
– А какие еще шайки действуют в этой местности?
Вопрос
Именно та скорость, с которой сыпались вопросы, открыла Пенни глаза. Обсуждение братьев Эссингтон было в самом разгаре, когда Пенни сообразила, что к чему, и решительно сжала губы во второй раз.
На это он небрежно пожал плечами, словно хотел сказать: «Чего же ты еще ожидала»? С нее достаточно.
Пенни швырнула на стол салфетку и поднялась. Он, правда, гораздо медленнее, последовал ее примеру.
– Прошу меня простить, я, пожалуй, лягу в постель, – процедила она.
Чарлз учтиво проводил ее до двери и, взявшись за ручку, помедлил и взглянул на нее. И выждал, пока она наберется храбрости и взглянет ему в глаза.
– Повторяю: это не игра, Пенни. Мне нужно знать. Как можно скорее.
Их разделяло не больше фута. Даже несмотря на то что голова привычно закружилась, она отлично распознала выражение его глаз. Он не шутил. Правда, и не пытался обвести ее вокруг пальца, надавить или очаровать. Чарлз был честен с ней, и она это оценила, тем более что встреча в саду показала, какой чувственной властью он над ней обладает.
Страшно подумать, что будет, если он захочет этой властью воспользоваться.
Откинув голову, она изучала его лицо. И еще раз утвердилась в своих выводах. Очевидно, он твердо решил не будить тени прошлого, забыть о том притяжении, которое все еще существовало между ними, чтобы сломить, преодолеть, растоптать ее сопротивление и волю.
Он и вправду честен с ней. Только он и она: совсем как когда-то.
Тронутая, чувствуя, как рвется сердце, соблазненная возможностью вернуть прежнюю дружбу и откровенность, она положила руку ему на плечо.
– Я все скажу. И ты это знаешь. Но еще рано. Мне нужно немного подумать.
Он внимательно оглядел ее, прежде чем наклонить голову.
– Только если совсем немного. Увидимся утром.
Она кивнула на прощание и стала подниматься по лестнице.
Чарлз проводил ее глазами, прежде чем направиться в библиотеку.
Они увиделись поздно ночью.
После трехчасового бдения над справочником, в глаза словно песка насыпали. Он изучал связи Эмберли в министерстве иностранных дел, а потом безуспешно искал местных жителей со связями в этом же или других министерствах, пытаясь определить, кого может защищать Пенни.
Наконец Чарлз потушил лампу и поднялся к себе, как раз когда часы пробили половину двенадцатого.
Остановившись на площадке, он привычно оглядел большой витраж с изображением герба Сент-Остеллов. Дождь выбивал стаккато по стеклу; тихо завывал ветер. Словно сама природа призывала к жизни давно похороненные невинность и необузданность юности, звала, искушала, терзала…