Единственное исключение
Шрифт:
Я пробежалась пальцем по кольцу в брови, а затем рукой по волосам, внезапно почувствовав себя неловко. Я думала, он был молодой политической версией Адониса, но, возможно, увидел во мне просто случай для благотворительности.
— Они каштановые, — пробормотала я.
— Извини, что подверг сомнению твой выбор цвета волос и пирсинга. Тебе идет. Неважно если это делает тебя похожей на либерала.
Его улыбка переросла из политической в настоящую.
Я чувствовала, как жар прилил к щекам, и спрятала лицо в меню, когда официантка
— Вы решили, что закажете? — произнесла она чересчур веселым голосом, которого я не слышала, когда пришла.
Трей посмотрел на нее, опираясь одной рукой о диван.
— Я буду Итальянский салат с заправкой по краю и все, что захочет Моника.
Я положила руку на грудь в притворном сарказме, опуская меню.
— О боже, правда? Ты так добр. — Затем я закатила глаза и посмотрела на официантку. — Фетучини Альфредо.
— Хорошо, скоро принесу, — сказала официантка, забирая меню и уходя.
— Альфредо? Ты в курсе, что это штука прилипнет к тебе навсегда?
Я сузила глаза, смотря на Трея.
— Ты серьезно все еще здесь? И теперь судишь меня за кулинарные предпочтения?
— Никакого осуждения. Просто говорю, что знаю.
— Ты смешон. Об этом знаешь?
— Извини за грубость. Не хотел. Просто слежу за твоим благополучием. — Он вытянул руки, смотря на меня так пристально, что мне показалось, будто Трей изучает мой макияж.
— Ну, тебе не нужно следить за мной. Я не какая-то девица в беде.
Он глубоко выдохнул. Это был не столько выдох, сколько пауза.
— Послушай, Моника. Прости за оскорбление. Думаю, я не привык тусоваться с потрясающими девушками, у которых есть собственные взгляды, и это очень смущает. — Трей пробарабанил пальцами по столу. — Извини, если был слишком напористым, но я просто хотел узнать тебя и не смог придумать лучшего способа.
Жар прилил к моим щекам, и я закусила губу, чтобы не улыбнуться. Обычные парни не открывались мне, особенно парни, которые были сыновьями губернатора. Я ожидала, что он попытается направить меня в местную республиканскую партию.
— Ладно, можешь остаться, но никаких разговоров про политику и осуждений моих кулинарных предпочтений. Договорились? — Я вскинула бровь.
Он протянул руку.
— Договорились.
Я взяла руку, а затем он пожал ее характерным крепким образом, как любой политик. Не знаю, станет ли он, как и отец, политическим лидером, но вел себя именно так, с этими всеми его политическими разговорами. Когда пожатие прекратилось, его пальцы задержались на моей руке на несколько секунд. У него были гладкие руки, однако грубоватые, как будто он ухаживал за ними с помощью лосьона и маникюра, но они все равно мужественные.
Наконец он отпустил мою руку и положил свои на стол.
— Ну, теперь, когда я выставил себя идиотом, можешь хотя бы спасти меня и рассказать что-нибудь о себе?
Я рассмеялась, делая глоток воды:
—
— Каждому есть, что рассказать. У каждого есть история. Хочу знать твою.
Я не собиралась говорить ему. У меня была история. У меня было прошлое, но об этом он сможет узнать только от частного детектива, потому что я ни за что не расскажу.
— Эм, я второкурсница, специализируюсь в политологии и исследовании женщин.
Он вскинул бровь.
— Политология и исследование женщин? Так ты действительно либерал до мозга костей.
Я закатила глаза, ставя стакан на место. И только он начал мне нравиться, как выдал такой комментарий.
— Хочу получить образование до того, как придется защищать себя перед самоуверенными политиками.
— Как ты видишь, я пока что не политик. Просто еще один парень, который специализируется в политологии в Центральном, но если хочешь обсудить политику и предстоящие выборы, то буду более чем рад. — Его политическая улыбка вернулась обратно, и мне захотелось стереть ее с лица.
— Окей, поскольку ты собираешься завести разговор о политике, давай поговорим о решениях твоего отца. Как губернатор Чапман может продвигать законопроект о контрацепции, когда все члены сената Иллинойса против него? — Я скрестила руки на груди. Я проделала достаточно исследований по своей программе, чтобы знать, на каких проблемах они задержались.
Трей откинулся назад, виниловое сиденье скрипнуло под ним.
— Это довольно сильное обвинение, мисс Реми. Как вы знаете, мой отец выиграл кампанию, пока продвигал этот законопроект. Уверен, тот, кто специализируется в исследовании женщин, может оценить его старания в удерживании правительства от таких вещей, как контрацепция.
Очевидно, что Трей не был заурядным парнем, с которым можно было бы спорить о политике. Он не просто брал информацию с «Фокс Ньюс». Он действительно знал, о чем говорил. Он был не просто ребенком, который тянет все, что может с отца, он действительно слушал. Я раньше пыталась поговорить о политике с друзьями, но единственное, о чем они знали, было взято из заголовков новостей. Это так оживляет, говорить с кем-то, кто знает о политике, но в то же время и раздражает.
— Да, я понимаю разделение, но как губернатор может просто запихнуть всех женщин в одну коробку?
— Не улавливаю, мисс Реми.
Я выдохнула, и слова вылетели так быстро, что я не смогла взять их обратно.
— Ладно, в случае с законопроектом о контрацепции он сделал так, что никто не может получить экстренную контрацепцию. В смысле, могут, но придется проходить через страхование, которое не всегда покрывает ее, или отдать кучу денег.
Он кивнул, как будто слушал очень внимательно.
— Не думал, что наш разговор закрутится вокруг контрацепции, особенно когда мы только познакомились, но полагаю, на данный момент это больной вопрос.