Единственное исключение
Шрифт:
Трей отпустил меня, затем взял за руку и повел из комнаты.
— Пойдем, мама и папа внизу. Мы же не хотим опоздать.
***
Моя семья была католической, но больше рождественские и пасхальные католики. Мы не ходили в церковь регулярно. Чапманы были звездами их большой протестантской церкви.
Казалось, что все прихожане уставились на нас, когда я, следуя за Треем и его семьей, шла по длинному проходу между рядами в переднюю часть церкви. Я сделала быстрый интернет-поиск в телефоне о церкви, пока мы ехали в машине,
Я никогда не была в других не католических церквях, даже на свадьбе, поэтому просто следовала примеру Трея и воздержалась от крещения у груди или преклонения коленей. Проповедник был в возрасте моего отца, с проседью в волосах и с несколькими мимическими морщинами вокруг глаз. Священник в церкви моих родителей был старым. В некоторые дни мне казалось, что только кафедра удерживала его. А этот проповедник улыбался толпе и шел вокруг передней части комнаты легким шагом.
— Доброе утро, сегодня я здесь, чтобы рассказать вам все о любви, — проповедник говорил с легким южным говором.
Трей сжал мою руку, и я готова была выдавить из себя немного улыбки.
— Люди постоянно произносят это слово. Они говорят, что любят свои семьи, любят своего Бога, даже любят мороженое. Но что такое любовь?
Он ходил из одного конца витража в другой, нигде не останавливаясь на долго.
— Библия говорит нам, что любовь терпелива и добра. Но, думаю, моя жена скажет вам, что она не всегда терпелива со мной.
Небольшой смех раздался в толпе.
Проповедник сложил свои руки за спиной и продолжил:
— Как христиане, мы верим в те истины, которые говорит нам библия о любви, и пока мы знаем, что Бог настолько любит нас, что принес в жертву своего сына, и знаем, что сейчас христиане проявляют свою любовь по-другому.
Проповедник встал перед нашим рядом. Я думала, что он продолжит говорить, но вместо этого он посмотрел прямо на меня.
— Юная леди, не помню, чтобы видел вас раньше на моих собраниях. Как вас зовут?
Я сглотнула, расширив глаза. Я согласилась пойти в церковь, но не думала, что мне придётся еще и говорить.
— Э, меня зовут Моника, — еле пропищала я.
Проповедник улыбнулся и указал на Трея.
— Моника, член нашей церкви, Трей Чапман, ваш приятель?
— Я думаю, что вы можете называть его так.
Еще один приглушенный смех раздался из толпы, и Трей сжал мою руку.
— Теперь, Моника, скажите, что вам нравится в Трее. Не стесняйся.
Я прикусила нижнюю губу. Я знала, что мне нравилось в нем: то, как он бросал мне вызов, как клал руки в карманы всегда, когда нервничал, и как шептал мое имя, когда мы дурачились. Но ничего из этого не казалось уместным, чтобы сказать перед проповедником, поэтому я сказала
— Когда он узнал, какое мое любимое реалити-шоу, то стал всегда записывать его для меня, даже когда сказал, что ненавидит его. Они до сих пор сохранены на его телевизоре для меня, чтобы я могла посмотреть.
Толпа разразилась смехом позади нас. Я опустила голову, надеясь, что не сильно опозорилась перед его родителями. После того, как толпа утихла, проповедник повернулся к Трею.
— А что на счет вас, молодой человек? Что вам нравится в Монике?
Я взглянула на Трея, он подмигнул мне и продолжал смотреть мне в глаза, говоря:
— Мне нравится, когда она слушает музыку. Моника всегда подпевает, будто думает, что никто ее не слышит, но она делает это довольно громко и чисто.
Я почувствовала как мое лицо краснеет, и Трей сжал мою руку.
Проповедник поднял руки в воздух и пошел обратно к подиуму.
— Вот видите, это и есть любовь. Дело не в том, чем мы жертвуем или что покупаем, речь идет о мелочах, которые показывают нашу заботу. Теперь, когда вы все сегодня уйдете от сюда, я призываю вас идти и показывать вашим друзьям и семье, что вы любите их. Неважно, путем записи их любимых реалити-шоу на телевизоре или слушая их любимую музыку. Покажите им, что вы их любите.
Смотря в глаза Трея, я понимала, что все еще любила его, несмотря ни на что. И если он был готов быть со мной даже после всей этой драмы, то не было причин, почему я не могла показать ему свою любовь.
После церкви родители Трея позвали нас на поздний завтрак, и я еле удержалась от прыжков радости, когда Трей отказался и сказал, что нам надо вернуться и сделать домашнюю работу.
Трей прощался со своей мамой, когда я почувствовала присутствие губернатора за своей спиной. Я не знала, что сказать человеку, которого ненавидела предыдущие несколько месяцев и который также приходится отцом моего парня. Я медленно повернулась к губернатору, пытаясь улыбнуться.
— Спасибо, что пригласили меня, сэр.
Он кивнул, его рот был прямой линей.
— Спасибо, что приехала так быстро, Моника. Я предполагаю, что у нас не должно быть больше проблем? — Он приподнял бровь.
Я сглотнула. Об этом надо было поговорить с Треем: что происходит, но губернатор был отдельной темой.
— М-м-м, нет, сэр.
— Хорошо. — Он кивнул. — Нравится тебе это, Моника, или нет, мы все в одной лодке. Ни один из нас не сдаст тебя. Если тебе или Трею что-нибудь понадобится, не стесняйся попросить.
—Хорошо, сэр.
Небольшая улыбка наконец-то появилась на его лице, пока он похлопывал меня по спине.
— И не забывай называть меня Кирком.
Только когда мы попрощались и выехали из дома, я смола вдохнуть с облегчением, пока особняк Чапманов исчезал на заднем плане.
— Так, все прошло довольно хорошо, как мне кажется, — сказал Трей, убирая руку с руля и кладя ее на мою.
— Думаю, могло быть и хуже. Твой отец мог бы сказать тебе, чтобы ты больше не виделся со мной, а мама могла поймать меня с рукой в твоих штанах.