Единственное спасение

Золендз Кристина

Даже без растяжки, хотя я полностью признавала, что потом буду проклинать себя за это, я бежала на полной скорости по направлению к Пятой авеню. Я пересекла Пятую и побежала прямо в Центральный парк, сбиваясь с ног. Прошло более месяца с последней пробежки, и я сразу же почувствовала поверхностное дыхание в легких, но не остановилась.

Это был очень теплый день для Нью-Йорка, несмотря на то, что был март. Я пропустила остаток февраля, полностью пропустила День Святого Валентина, и теперь уже март. Конец марта.

За последние пять с половиной недель жизни Грейс, моей жизни, она полностью

перевернулась с ног на голову. Пять с половиной недель назад я была горячей рок богиней в популярной группе Сумасшедший Мир, наблюдая за напряженными, гм, сексуальными отношениями с самым изысканным мужчиной на земле, и теперь, именно сейчас, я чувствовала себя, словно бросилась в одно из озер в Центральном Парке. Как, черт возьми, я должна пройти через все это? Как обычно притворяться, что все отлично? Все нормально? Как, черт возьми, я буду смотреть на Шейна Макстона снова? Не то, чтобы он мне проходу не давал. Он единственный, кто не посетил меня, с тех пор как я очнулась.

Я ускорилась, сосредоточила свои глаза на невидимой точке на невидимом горизонте и просто бежала; не почувствовала, когда мои бока начали болеть, или когда голени и колени запротестовали против движений, но когда уровень моих эндорфинов подскочил, я почувствовала прилив жизни, растекающийся по моим венам. Он пронзал ослепительно белым теплом каждую часть тела. Я проковыляла к парковой скамейке и тяжело опустилась на деревянные доски.

Я вдохнула свежий прохладный воздух и закрыла глаза. Туманные мысли, которые отягощали мои мысли, казалось, высвободились. Да, возможно, Леа была права. Может быть, я должна просто начать жить этой жизнью.

Глава 7

Его теплые руки скользнули под мою рубашку, и кончики пальцев медленно продвигались по моей пояснице, вверх по спине. Его прикосновение убивало меня, уничтожало мою душу, оставляя меня с желанием и нуждой.

Я просунула руки под его рубашку, говоря себе, что это только ради тепла, но я никогда не была хорошим лжецом. Его тело было мягким и восхитительно теплым, а самообладание было мучительной пыткой.

Низкий стон сорвался с его губ. Он приподнялся напротив меня и нежно перетянул меня в сидячее положение, мои ноги обхватывали его. Всё это слишком опасно, слишком пагубно, слишком красиво.

Он легкими прикосновением пальцев пробежал по моим волосам и обратно к затылку, - я задрожала от его прикосновения. Я была мокрой насквозь (и это просто сладострастная катастрофа), распадающейся на части, желающей, чтобы он заполнил меня и собрал воедино.

– Представляешь ли ты, что со мной делаешь, Грейс?

Его голос был низким и хриплым, он не сводил с меня глаз, с трудом сосредоточенных кристально голубых глаз. У меня перехватило дыхание.

– Только один поцелуй, Грейс...

Его неторопливые руки скользили по моей коже, пальцы дрожали, что разожгло пламя, которое растекалось по всему телу. Каждое его движение было чертовски эротично.

– Только один, - прошептала я. Затем его губы коснулись моих. Это едва можно было назвать поцелуем: его губы застыли над моим, используя самые краткие моменты, чтобы насладиться глубиной.

– Грэйс, - он

вздохнул, и его губы жадно накрыли мои. Я полностью потеряла голову в его объятьях, прикосновения разрушали меня, а поцелуй воссоединил меня заново, полностью. Я хотела всего его, я целиком и полностью была влюблена в этого мужчину.

– Грэйс! Проснись! Быстро!
– Леа барабанила в дверь моей спальни. Она c размаху её открыла, и дверь с силой ударилась о стену, опрокинув мой кейс с гитарой.

– Дерьмо! Извини.- Она наклонилась и подняла кейс, прислонив его обратно к стене, и впервые посмотрела на меня.

– Ты в порядке? Ты выглядишь, словно у тебя лихорадка, или что-то типо того.

– Э-э,- это все, что я смогла произнести. Мои губы все еще чувствительны после сновидения, и я отчаянно хотела, чтобы она убралась из моей комнаты,- я мечтала досмотреть сон.

– Одевайся и приходи в гостиную, детективы здесь, чтобы побеседовать с тобой о том, что ты помнишь. Так, как ты не пошла к ним, они пришли сюда, так что вперед. Итан и Коннер скоро будут для моральной поддержки и все такое...

Она натянуто улыбнулась, ее глаза пробежали по моей комнате. Что за черт?

Леа вздохнула, открыла ящик моего комода, вытащила черный бюстгальтер и пару красных трусиков. Она подняла их:

– Где твои парные комплекты?

Слезы покатились по ее щекам, и плечи дрожали, пока она стояла в ожидании моего ответа.

– Какой, к черту, беседы я должна ожидать? Мне, нахрен, все равно, совпадают ли мой бюстгальтер и трусики.

Я все ещё была напряженной после сновидения, и также ощущала его пальцы, скользящие по моей коже. Горячие прожилки лавы. Дерьмо.

– Это важно, Грэйс. Ты понятия не имеешь, как это на всех повлияло! Избавляйся от твоей дерьмовой хандры, черт возьми, поднимайся и одевайся!

Она неудержимо рыдала и истерила.

Каким образом это на всех повлияло? Что за? В последний раз я была единственным человеком, которого пырнул ножом какой-то психически нездоровый падший ангел, пробывший четыре недели в медикаментозной коме. В которой, к слову, падший психоангел мог мучить меня. Да, и давайте не будем забывать, что я наблюдала за тем, как любовь всего моего существования уходит от меня и оставляет гнить на земле! И тот факт, что я не могу сформулировать ни единой четкой мысли в моей голове, потому что чувствую, что она словно набита хлопком.

Некое подобие яростного выражения, должно быть, перекосило моё лицо, потому что она закрыла глаза руками и зарыдала сильнее.

– Мне очень жаль, Грейс. Для меня это все тяжело. Ты чуть не умерла, и все это так перемешалось...

Я смягчилась; кулаки, крепко сжимавшие простыни, расслабились, и я постепенно заставила себя встать.

– Все хорошо, Леа. Смотри, я в порядке. Я оденусь и выйду через минуту. Пойди, сделай кофе для детективов или что-то ещё. Я скоро буду.

Переодевшись в несочетающееся нижнее белье, я осмотрела себя в зеркале во весь рост, расположенном на внутренней стороне двери моего шкафа. Шрам по левой стороне тела начинался в верхней части моей грудной клетки и заканчивался у левого бедра. Это была тонкая розовая рваная линия, немного выступающая над остальной, цвета слоновой кости, кожей.