Единственный вдох
Шрифт:
– Ева…
Она отскакивает, сердце колотится от звука знакомого голоса. Непонятно, откуда ее зовут – сзади или спереди.
– Ева?
Она оборачивается: это Сол. Он привстал и смотрит на нее с террасы.
– Все нормально?
Ева снова вглядывается в деревья, отчаянно ищет глазами тень, но та исчезла. Ева качает головой. Так было там что-то, или это снова игра воображения?
Ева поднимается на террасу, руки дрожат.
– Валлаби, – говорит она. – Мне показалось, там кенгуру-валлаби.
Дирк,
Ева возвращается за стол, переводит дыхание. На руку падает свет от свечи: кожа покрыта мурашками.
Глава 27
Сол с Дирком продолжают разговаривать. Ева прячет трясущиеся руки, подкладывает ладони под бедра. Надо сосредоточиться на дыхании и избавиться от странного ощущения, будто Джексон здесь, наблюдает за ними.
Чувство вины, вот почему ей видится всякое. Чем больше Ева привязывается к Солу, тем сильнее ощущает себя виноватой. На виски что-то давит, весь лоб стягивает, и даже глаза напрягаются.
– Ева?
Дирк что-то у нее спрашивает. Ева поворачивается к нему, качает головой.
– Что, простите?
– Я говорю, скучаешь по работе? Ты ведь акушерка?
– Да, скучаю. – Ева ерзает, складывает руки на коленях. – Очень скучаю, – добавляет она, осознавая, что это действительно так. – Но мне нужно было отдохнуть.
– Ты всегда хотела стать акушеркой?
– Нет, если честно. Сначала я училась на парамедика, но поняла, что это не мое.
– Почему? – спрашивает Сол.
– Парамедик входит в жизнь пациента в некий критический момент. Привозишь его в больницу – и все. – Ветер развевает волосы, и Ева заправляет их за ухо. – Кое-что в этой работе мне нравится, например, что надо быстро принимать решения и к тому же в стрессовых условиях, однако я поняла, что хочу узнать о пациентах больше, узнать, что с ними случилось. Как-то я дежурила ночью в районе Поплар: срочный вызов, женщина рожает. Я тогда была простым стажером, но парамедик, которому я помогала, понял, что до больницы мы доехать не успеем. Пришлось принимать роды. Я мало чего успела, через несколько минут приехала акушерка и взяла все под контроль, но я никогда раньше не видела, как рождается новая жизнь, и это меня потрясло. Я смотрела и думала: «Вот чем я хочу заниматься».
Впрочем, может, дело не только в этой истории? Сестра Евы умерла во время родов – из-за осложнений, которых можно было избежать. Смерть сестры разделила жизнь ее матери на до и после. Как знать, не пытается ли Ева, став акушеркой, как-то исправить случившееся?
Она гонит эти мысли: довольно копаться в себе.
– Джексон говорил, что ты потрясающая акушерка, – делится с Евой Дирк.
При упоминании его имени перехватывает дыхание.
– Правда?
– Говорил, все женщины
В голове, как по замкнутому кругу, бесконечно крутятся вопросы о прошлом Джексона. Нужно кое-что узнать у Дирка, и хотя сейчас, в присутствии Сола, не самый подходящий момент, Ева не сдерживается:
– Джексон рассказывал вам о своей жизни в Лондоне?
– Звонил раз в пару недель. Он не баловал меня деталями и, полагаю, о многом умалчивал. – Дирк откидывается на спинку стула, складывает руки на коленях. – Про тебя я узнал сразу: Джексон сказал, что познакомился с девушкой. Мы ведь вроде говорили по телефону?
Ева кивает. Да, еще до свадьбы, она взяла трубку, пока Джексон был в душе. Ева знала, что звонок международный, и разговор вышел коротким.
– Но вот о том, что он сделал тебе предложение, он промолчал. Я узнал уже после того, как вы поженились, через несколько недель. – Дирк кладет руки на стол, смотрит на Еву. – Я не дал бы ему этого сделать. Так поступить с тобой.
– Я писала вам. Регулярно. – Дирк удивленно смотрит в ответ. – Джексон ничего вам не отправлял?
– Нет, никаких писем.
Хотя Ева ожидала услышать такой ответ, у нее все равно вспыхивают щеки: унизительно быть обманутой во всем.
К пламени свечи слишком близко подлетает мотылек, опаляет крылья и, кружась в смертельном танце, падает в растекшийся воск.
Сол откидывается на стуле; слышно, как шуршит ткань одежды. Пора закрыть эту тему, но Ева не в силах остановиться.
– Зачем он женился на мне?
Дирк тяжело выдыхает.
– Джексон сказал, что ничего не планировал, что просто взял и сделал предложение. А потом понял – именно этого ему и хочется.
Гроза застала их с Джексоном в парке Клэпхэм-Коммон, град бил по ногам, и они спрятались под деревьями, прижались друг к другу. В его теплых объятиях Ева забыла о холоде, о синяках от градин, о ревущем ветре.
Тогда он сказал: «Я хочу провести с тобой всю свою жизнь». Ева взглянула на него и ответила: «Я тоже». И Джексон попросил Еву выйти за него замуж. Он не дарил кольца, не становился на колено – ни на минуту не хотел выпускать ее из объятий. «Да, тысячу раз да», – согласилась она. Может, и это было обманом?.. Глаза наполняются слезами, и Ева прикусывает изнутри щеку, лишь бы не заплакать.
– Знаю, Джексон причинил тебе боль, – говорит Дирк. – Бог его знает, почему он вот так женился на тебе. Нет бы сначала получить развод, сделать все как полагается… Впрочем, мужчины часто совершают глупости, когда влюбляются.
От Сола, сидящего рядом в темноте, идет волна жара.
Глядя Еве прямо в глаза, Дирк продолжает:
– А Джексон действительно тебя любил, иначе не пошел бы на такой риск. Ты была для него всем.
Ева не двигается с места. К горлу подкатывает комок.