Единственный выживший

Кунц Дин Рей

После того как он вырубил Уоллеса Блика, обшарил белый фургон и целым и невредимым покинул кладбище, люди из "Текнолоджик" потеряли его след. Видимо, они с самого начала слишком надеялись на передатчик, который Джо обнаружил и швырнул в кузов проходящего мимо мусоровоза. В редакции "Пост" они чуть было не накрыли его, но он ускользнул за считанные секунды до их появления.

После этого им не оставалось ничего иного, как наблюдать за его квартирой, за кладбищем и за пляжами и надеяться, что где-то он рано или поздно появится. И он оправдал их ожидания. Разумеется, группа, которая собралась у костра послушать занимательные истории, состояла из обычных граждан, но вот вдохновенный светловолосый рассказчик был личностью во всех отношениях неординарной.

Значит, люди из "Текнолоджик"

снова сели ему на хвост вчера вечером, причем довольно плотно. Они проследили его до телефонной будки на заправочной станции, откуда он звонил в Денвер Марио Оливерри и Барбаре в Колорадо-Спринте. Потом они проводили его до мотеля.

Они могли прикончить его там. Тихо и без лишнего шума. Его могли застрелить во сне или предварительно разбудив для выяснения кое-каких подробностей. Они могли накачать его наркотиками, чтобы он умер от передозировки. Они могли даже инсценировать самоубийство.

Но его не убили, хотя на кладбище – в горячке преследования – лысый коротышка или его напарник выпустили вслед Джо несколько пуль. Люди из "Текнолоджик" не торопились убивать его, все еще надеясь, что он вторично выведет их на Розу Марию Такер и тогда они накроют обоих.

Если нарисованный им сценарий правилен, размышлял Джо, значит, они пока не знают, что он побывал дома у Дельманов. Если бы его врагам было известно, свидетелем каких событий – пусть даже не понимая всего их значения – он стал, они скорее всего поспешили бы избавиться от него. "На всякий пожарный случай", как любят выражаться секретные агенты в кино.

Ночью они наверняка поставили ему в машину новый передатчик и, держась на почтительном расстоянии, чтобы он не мог их обнаружить, проследили его до самого аэропорта. Потом – до Денвера, а может быть…

Господи Иисусе!

Кто выгнал из леса оленей?

Джо почувствовал себя самонадеянным и беспечным дураком, хотя в глубине души он знал, что предпринял все возможные меры предосторожности. В конце концов, он имел дело с профессионалами, и не с одним или двумя, а с целой бригадой, в распоряжении которых были и новейшие технические средства, и неограниченные финансовые возможности. Они играли в эти игры каждый день, он же не играл никогда.

И все же с каждым днем, с каждым часом Джо играл все лучше. У него вдруг появился могущественный стимул, какого не было у них.

Мистер Панама тем временем дошел до дверей салона и исчез в длинной кишке переходной галереи.

Джо очень боялся потерять своего преследователя из виду, однако предпринимать ничего не стал. Ему было очень важно, чтобы его противник не знал, что обнаружен. Кроме того, Барбаре Кристмэн грозила смертельная опасность, и Джо решил, что должен предупредить ее как можно скорее.

Со скучающим выражением лица он добрел до выхода вместе с другими пассажирами. Только в галерее-гармошке, которая была намного шире прохода между креслами в салоне, Джо получил возможность обогнать остальных людей, не привлекая к себе внимания и не показывая своей тревоги или беспокойства. Правда, торопясь оказаться в зале прилета, он от волнения задержал дыхание и осознал это только тогда, когда, заметив впереди белую панаму, с шумом выдохнул воздух. К счастью, на него никто не обернулся.

В огромном зале лос-анджелесского аэропорта было многолюдно и оживленно. Ряды кресел у посадочных ворот были полны пассажиров, прилетавших на выходные и теперь возвращающихся домой. Все они беспечно болтали, смеялись, спорили, задумчиво дремали, медленно прохаживались из стороны в сторону, спешили на регистрацию, переходили из кафе в бар или флиртовали. Новоприбывшие устремлялись в главный вестибюль, к выходам на автостоянку или к стоянке такси.

Среди них были и одиночки, и влюбленные парочки, и целые семьи; белые, чернокожие, азиаты, латиноамериканцы и даже четверо самоанцев в шляпах с круглой плоской тульей и загнутыми кверху полями – не особенно рослых, но казавшихся много выше окружающих благодаря своей особенной стати и манере держаться. Джо видел множество прекрасных женщин с глазами цвета терна и гибких, как тростник; видел женщин в сапфировых, алых и бирюзовых сари, видел женщин в обтягивающих

джинсах и в черных чадрах, закрывающих все, кроме глаз. Он видел мужчин в строгих деловых костюмах, в шортах, в ярких рубашках-поло; видел четырех евреев-хасидов, споривших (без излишнего, впрочем, ожесточения) над самым таинственным – почти мистическим – документом всех времен и народов: картой шоссейных дорог Лос-Анджелеса; видел подтянутых офицеров в форме, хихикающих детишек, древних стариков в креслах-каталках и даже пару арабских шейхов в бурнусах и развевающихся белых джелябах, каждый с предшествуемым отрядом мрачных телохранителей и сопровождаемый почтительно семенящими следом придворными, однако больше всего в этой толпе было туристов – розовых, словно ошпаренных жарким солнцем, и источающих запахи лосьонов, кремов от и для загара, и только что прилетевших, бледнолицых и светлокожих, насквозь пропитанных сырыми туманами более северных и прохладных краев. Сквозь это-то людское море безмятежно и величественно – словно маленькая лодочка, сорванная бурей, но странно спокойная среди мятущихся волн и течений – плыла хорошо заметная белая панама, но Джо было уже не до нее. Он ощущал себя словно на сцене, где разыгрывается какое-то массовое действо, и все люди, заполнившие собой просторный зал лос-анджелесского международного аэропорта, казались ему даже не статистами, а главными действующими лицами криминальной драмы – агентами "Текнолоджик" или какой-нибудь другой сверхсекретной, неведомой организации, которые собрались здесь, чтобы незаметно наблюдать за ним, чтобы контролировать и направлять каждый его шаг, чтобы снимать его скрытыми камерами, спрятанными в пуговицах, кошельках и пряжках ремней, и ждать – ждать с надеждой и вожделением, пока начальство даст санкцию пристрелить его на месте.

Никогда еще Джо не чувствовал себя в толпе так одиноко.

Страшась того, что может произойти или уже происходит с Барбарой, и в то же время стараясь не выпускать из поля зрения белую панаму, Джо отправился разыскивать телефон-автомат.

Часть четвертая

БЛЕДНОЕ СИЯНИЕ

– 13 -

Платный телефон-автомат – один из четырех, прилепившихся к стене в зале аэропорта, – был заключен в небольшую полусферу из звукопоглощающего пластика, которая почти не давала ощущения уединенности. Набирая номер Барбары в Колорадо-Спрингс, Джо с силой стиснул зубы, как будто таким образом можно было отсечь шум многочисленной толпы, мешавший ему сосредоточиться. Ему необходимо было обдумать, что он скажет Барбаре, но ни времени, ни возможности посидеть в тишине, чтобы состряпать подходящую речь, у него не было, поэтому Джо решил положиться на экспромт, хотя и боялся, что может невзначай ляпнуть что-то такое, что подвергнет Барбару еще большей опасности.

Даже если вчера вечером ее телефон не прослушивался, то сегодня положение наверняка изменилось. Задача Джо состояла, таким образом, в том, чтобы, во-первых, предупредить ее об опасности и, во-вторых, убедить слухачей в том, что Барбара продолжает хранить молчание, которое одно способно было гарантировать безопасность и неприкосновенность ее сына.

Прислушиваясь к длинным гудкам в трубке, Джо поискал взглядом белую панаму. Наблюдатель занял позицию много дальше, на противоположной стороне главного зала аэропорта; стоя у дверей сувенирной лавки и нервно поправляя широкие поля своей шляпы, он разговаривал о чем-то со смуглым усачом мексиканской наружности, одетым в бежевые брюки, зеленую рубашку в мелкую белую полоску и синюю бейсболку с эмблемой "Доджерс".

Скрываясь за толпой пассажиров, Джо сделал вид, что рассматривает большое электронное табло с расписанием, в то время как двое мужчин притворялись – не слишком, впрочем, убедительно, – будто они не смотрят на Джо. Их небрежность объяснялась, по-видимому, чрезмерной уверенностью в себе. Может быть, они и отдавали Джо должное, ибо он уже проявил себя достаточно изобретательной и хитрой дичью, однако в их глазах он оставался презренным репортеришкой, человеком сугубо гражданским, которому не под силу тягаться с обученными профессионалами.