Единственный
Шрифт:
— Понял, — осторожно сжимаю ее пальцы.
Ее взгляд снова меня сканирует, и я снова туплю.
— Мы с вами нигде не встречались раньше? — сощурившись, батя присматривается к ее лицу.
Она поправляет сумку на плече и трогает волосы, после чего сообщает:
— Вы однажды оплачивали моей дочери стоматолога. Благодаря Артуру у нее откололся зуб.
Я чешу бровь, принимая этот пинок, но особой ненависти в свой адрес не чувствую, а что касается ее дочери, то мое имя в последнее время она в основном употребляет
Если батя и соображает о чем речь, понять это, опять же, сложно. На его лице нихрена не написано, и после минутного молчания он спрашивает:
— И давно это было?
— Кхм… примерно семь лет назад.
— Я же не торговался?
— Нет, — радует она. — У вас особо не было времени. Вы спешили…
— Ясно…
— Это Никита, — представляет она сына.
— Здрасте… — бормочет парень, рассматривая свои кеды.
— Привет, Никита. Ну что. Хватит в пороге топтаться, проходите, — широким жестом он приглашает всех в дом.
Отойдя в сторону, я освобождаю дверной проем. Семья Волгиных просачивается в него по очереди и, когда моих пальцев вскользь касаются пальцы Яны, под одеждой у меня проступают мурашки.
Она проходит мимо, послав мне молчаливый взгляд, и я следую за ней, оставив между нами ровно такое расстояние, чтобы не наступать ей на пятки. Держусь на этом расстоянии все время, пока батя проводит беглую экскурсию по первому этажу дома.
Проходя мимо дивана, косится на него, и мне не нужно гадать о чем она думает…
Ее близкие выходят во двор через портальную дверь. Там все готово для гриля и для обеда, правда тарелки батя расставить так и не успел.
Поймав Яну за локоть, удерживаю ее на пороге, спрашивая:
— Хочешь посмотреть второй этаж?
Она одета в легкое платье с открытыми плечами, и на шее у нее веревки от оранжевого купальника. Эта деталь нравится мне настолько, что чувствую себя маньяком, но каким бы маньяком я не был в последнее время, жалоб по этому поводу не получал.
— Второй этаж? — посмотрев во двор, Яна кусает губу.
— Да.
Заглянув в мои глаза, она кивает.
Взяв за руку, веду ее наверх, и начинаю целовать сразу, как оказываемся на лестнице. Раскрываю мягкие губы языком. Яна кусает меня, заставляя притормозить.
Разжимаю руки, и она бесшумно взбегает вверх. Ныряет в открытую дверь моей комнаты. Я захожу следом и прикрываю дверь за собой.
Яна скользит вдоль стены, повсюду оставляя невидимые следы: касается пальцами стоящих на полке вещей, бросает взгляд на кровать, которую я не успел заправить…
— Хочешь прилечь? — киваю на свою койку.
Фыркает, подходя к окну.
Улыбаюсь, наблюдая за ней исподлобья.
Повозившись с жалюзи, поднимает их и изучает вид из окна. Когда такой картинки становится мало, она окно открывает.
Внизу во дворе
Подойдя, я сгребаю Яну в охапку, обняв под грудью руками. Даю почувствовать, как мощно у меня стоит, на что она реагирует дрожью и тихим выдохом, когда кусаю кожу между ее плечом и шеей.
— Нравится вид? — спрашиваю.
— Да…
— Ты бы стала здесь жить?
— Давай договоримся… — выдыхает моя малолетка.
— Давай.
— Мы не будем бежать впереди паровоза. П-правило. Я буду жить у себя дома. По крайней мере в ближайшие три года, пока не получу диплом. А потом…
— Что потом?
— Не знаю… — говорит с досадой. — Потом и посмотрим.
Нечто подобное я слышу от нее уже не в первый раз. Это ее способ контролировать тот снежный ком, который называется “наши отношения”. Он в самом деле набирает сумасшедшую массу за считанные мгновения, но, в отличии от Яны, меня эта махина не пугает.
Ни ее скорость, ни сила, с которой она сносит старое и лепит новое.
Я вооружен до гребаных зубов. Осмысленностью, возможно топорной и приземленной, но как раз на ней получается очень прочно стоять. Еще есть понимание, что именно уступка в нашем с Яной случае в конце концов дает мне то, чего я хочу…
Прижавшись губами к ее виску, говорю:
— Как скажешь.
Эпилог
Яна
Семь лет спустя
В примерочной все кабинки заняты.
Повесив на локоть свой пиджак, пытаюсь не уронить стопку вешалок с лифчиками.
До Нового года еще месяц, но торговый центр украшен по полной программе, да и город тоже. Я рассматриваю кружево розового бюстгальтера, не понимая, как в моих руках оказалась эта вещица, ведь в планах было купить что-то на каждый день. Я не против взорвать свой гардероб фуксией, но не хочу вернуться домой со всем чем угодно, только не с тем, для чего выкроила время на этот шоппинг…
Замок в кабинке напротив щелкает, и я надеюсь, что с примеркой там закончили, но, когда дверь открывается, мысль улетучивается.
Вместе с ароматом густого парфюма из кабинки появляется женщина, которую я узнаю мгновенно.
Она меня тоже.
Цепляя на пальцы собственны вешалки, бросает на меня беглый взгляд, но уже через секунду мы обе заминаемся, глядя друг на друга.
Почему-то это неловко.
Это было так давно, что сейчас, глядя на Божену, пытаюсь оживить память, но вместо обид, разочарований и старых печалей испытываю только желание ее рассмотреть. И легкую грусть от вида так хорошо знакомых черт ее кукольного красивого лица, из которого ушло все юношеское.