Её личное безумие

angel.anastasia

– Как же ты мне нравишься, Лорен, – совсем тихо говорит Томлинсон. Его руки давят на женские губы сильнее и Лорен инстинктивно раскрывает их. Не дышит. Не думает. – Слишком сильно нравишься.

Он больше не хочет себя сдерживать. Останавливать, отдаваться каким-то предрассудкам. И он делает то, что хочет прямо сейчас.

Губы нежно касаются её губ. Лорен чувствует аккуратное прикосновение и теряется, испуганно ощущая такое в первый раз. Её целуют. Прижимают ближе к мужскому телу, врываются полностью

в её рот. Плоть к плоти. Губы к губам. От этого всё внутри начинает дрожать. Внутренние эмоции захлёстывают и Лорен просто теряют свою голову в этот самый необъяснимый миг.

Луи кладёт руку ей на шею и притягивает ближе к своему рту. А затем заставляет её рассыпаться на осколки. Настойчивые губы рвут на части рот девушки. Врываются вовнутрь, выворачивают всё наизнанку, заставляют тонуть в таком омуте жгучего пожара горячих прикосновений. Язык касается губ, без разрешения врывается глубже. Лорен сдерживает стон. Изгибается. Дрожит, а потом невольно ухватывается руками за мужскую футболку.

Что происходит? Что с ней делают прямо сейчас?

Она хочет больше. Она оказывается полностью погруженной в эту самую бездну неописуемого наслаждения и чувства, которое поглощает её без остатка. Ей горячо. Ей приятно.

Ей действительно это нравится.

Зейн не должен был этого видеть. Он не должен был.

Совсем случайно решаясь обратно зайти в свою комнату, Малик замер и невольно присмотрелся к тому проёму двери, который позволял подглядывать за происходящим в его апартаментах. И Зейн посмотрел. Решился сделать это всего на минуту, но даже такого малочисленного времени оказалось достаточным, чтобы увидеть это.

Томлинсон поцеловал её. Как всегда, уверенно и с показательностью своей власти, которую Луи так любил ставить над девушкой.

Он сделал это. И по роковой случайности Малик стал свидетелем такого достойного события.

Чёрт! Зейна всё злит вокруг. Сам того не понимая, парень начинает ещё больше беситься и ненавидеть внешний мир из-за происходящего, которое стало поедать частицы его внутреннего пространства.

Хочется ударить кого-то. Хочется кого-то убить.

Чёрт, Зейн. Успокойся. Сейчас же успокойся и забудь обо всём, что заметил. Забудь! Не думай. Просто забудь.

Зейн пытается это сделать. Он подходит к кухонной тумбочке, сжимает свои руки и тяжело дышит, пытаясь найти нужную грань спокойствия.

Прийти в себя. Это всё, что он должен сделать. Это всё, о чём он должен думать.

Луи невольно отстраняется от губ девушки и с улыбкой смотрит на её перепуганный взгляд. Она шокирована. Это так легко заметить по её бегающему туда-сюда взгляду и по её неловкости, которая отсвечивается явным признаком на её лице.

Томлинсон был прав на её счет. Она милая. До безумия сладкая. Он знал, что должен поцеловать её именно сейчас. В тот

момент, когда она устала, когда запуталась во всём, что творится вокруг. Когда получила достаточные ушибы на своём теле и неприятный выговор от своего тренера.

Он должен был поступить с ней именно так, чтобы иметь доступ к большей награде.

Да, совсем скоро он получит большее. Главный приз, одна мысль о котором уже заставляет сходить с ума.

Как же он хочет её. Даже прямо сейчас — всю такую испуганную, уставшую. Такую, от которой всё тело Томлинсона застывало в жутком напряжении. Мозг отказывал, а тело так и просило начать действовать. Но ничего. Нужно подождать. Придёт время и он получит всё, чего хочет.

Получит. Обязательно.

– Приятного отдыха, Лорен, – с нежностью говорит Луи, всё-также оставляя свои пальцы возле лица девушки. Она скромно улыбается и он чувствует, как готов подарить ей ещё один сладкий поцелуй. – Увидимся позже.

И он уходит, в последний раз одарив её своим восторженным взглядом. Уходит, оставляя девушку совсем одну с этим потоком новых ощущений и бешеных чувств внутри. Но это совсем не страшно. Скоро их будет ожидать куда более приятное и запоминающееся веселье.

Ведь всё самое лучшее ждёт их впереди.

Зейн не может заснуть. Его трясет на протяжении всей ночи и, не смотря на то, что рядом с ним лежит Виктория, он не чувствует в себе ни единого улучшения. Что-то не так. Что-то вышло из под контроля.

«Жалкая тварь»

«Здесь не место таким слабачкам, как ты, Грейсон»

«Меня тошнит от неё. Я вижу её каждый день и меня реально от неё тошнит. Это невозможно выдержать!»

«Луи, ты уверен? Блять, хорошо, я не буду спорить, но почему она? Почему из всех девушек именно она?»

«Да что в ней вообще можно такого найти? Она никакая»

«Она тупая никчёмная дура, от которой нет никакой пользы, ты понимаешь?»

«Нет. Я терпеть тебя не могу, Грейсон!!! Ты слышишь меня? Я ненавижу тебя. Ненавижу. Я хочу, чтобы ты... »

Он не может заснуть. Не может. Мысли опять превращаются в бешеный круговорот и Зейн не может больше с этим справляться. Тихонько вылезая из своей постели, парень подходит к широкому балкону и делает глубокий вздох, стараясь дать себе небольшое расслабление.

Трудно бороться с самим собой. Притворяться не тем, кем ты есть. Играть не ту роль, которую ты даёшь сам себе.

Что с тобой Зейн? Ты что-то чувствуешь? Тебя что-то злит? А может стоит признать это, наконец, да? Может, хватит убегать от неприятной тебе правды?

Ты ведь знаешь, что у тебя внутри. Ты ведь знаешь, чего ты на самом деле хочешь.

Ведь что испытывал Зейн, увидев тот поцелуй?

Что. Он. Испытывал?

Это зависть, Малик. Эта была самая настоящая зависть.