Ее маленькая тайна

Полякова Татьяна Викторовна

— А то, что она из психушки, Папа тоже придумал?

— Может, и из психушки. Тебе что?

— Ничего. Просто интересно. Красивая девка. У Папы губа не дура.

— Дурак ты, Клим. Она ему вместо дочки.

— Само собой, — хмыкнул тот. — И по возрасту подходит.

— Шел бы ты со своими паскудными мыслями. Папа ее пальцем не тронул, потому что понятие имеет. А ты нет.

— Ладно-ладно. Продолжай нести службу, верный сторожевой пес. — Кивнув мне на прощание, Клим зашагал в сторону своего домика, Резо смотрел ему вслед с глубоким

презрением.

Я опять принялась за стихи, делая вид, что встреча с Климом особого впечатления не произвела. Однако через час спросила:

— Может, нам действительно сходить в гости? — Никуда идти я не собиралась, просто интересно было, как на это отреагирует Резо. Он нахмурился и ответить не пожелал. Зато вскоре стал намекать, что нам пора домой. Я отмахнулась, а он ушел в дом и позвонил по сотовому Папе. Не знаю, что там Папа ему сказал, но он приуныл еще больше.

Чтобы немного его развеять, я предложила погулять, и с полчаса мы бродили в роще. Маршрут я рассчитала так, чтобы на обратном пути пройти мимо домика, занятого Климом. Веселье было в полном разгаре, парни сидели в тенечке, громко разговаривали, чувствуя себя на турбазе хозяевами.

Меня заметили. Клим вскинул голову и крикнул:

— Эй, Резо, заходи, не стесняйся!

Я сделала вид, что меня это не касается, и зашагала быстрее, а мой верный страж демонстративно отвернулся, не желая реагировать на крики подгулявшей компании.

— Поехали домой, — улыбнулась я.

Док был там, сидел с Папой на веранде (по дороге Резо позвонил и доложил, что мы возвращаемся).

— Ну вот и Варенька, — ласково сказал Папа, а я заулыбалась. — Как отдохнула, дочка?

«Дочка — это что-то новенькое, видно, у Папы настроение хорошее, с чего это вдруг?»

— Спасибо, хорошо, — сообщила я, демонстрируя окружающим, как счастливо мне живется. Папа кивнул, а Док поднялся, слегка суетливо: общество Папы его всегда беспокоило.

В моей комнате он извлек конверт из внутреннего кармана пиджака.

— Что это? — удивилась я.

— То, что ты просила.

Я опустилась в кресло, глядя на своего друга с сожалением, и сказала:

— Док, ты спятил. А если бы тебя обыскали? Тысячу раз говорила: никаких бумаг…

— Я подумал…

— Не надо думать, — отрезала я и вскрыла конверт. Две фотографии и краткая справка. Речь шла об одном из Климовых дружков, взглянув на фото, я усмехнулась: тот самый Вовка, специалист по ухе. Что ж, неплохо…

Конверт я запечатала и вернула. Док меня сильно беспокоил, нервный, суетящийся и пребывающий в сомнениях. Поиски смысла жизни не доведут его до добра. От Дока надо хотя бы на время избавиться. Сашка Монах меня очень беспокоил. Что он там затеял, я без личной встречи узнать не могла, а добраться до моего друга для него раз плюнуть.

— Вот что, — собравшись с силами, начала я. — Возьми отпуск и уезжай из города.

— Какой отпуск, ты с ума сошла! — возмутился он.

«Может, и сошла, но кое-кто сам недавно

утверждал, что я в норме. Ладно, свару затевать не стоит». Я покусала губы и принялась увещевать:

— Док, Монах не дурак, а на меня большой зуб имеет. Боюсь, он захочет с тобой встретиться. Понимаешь, о чем я? Вряд ли разговор с ним придется тебе по нраву.

Док заметно побледнел, глаза забегали, руки дрожали. Он машинально пощупал конверт в кармане, точно вся опасность в настоящий момент сосредоточилась в нем.

— Ты думаешь…

— Тебе надо уехать.

— А Орлов? Что ему сказать?

— Ничего. Он мне сейчас тоже без надобности.

Слово «тоже» я употребила напрасно, между бровей Дока легла складка, а взгляд затуманился.

— У меня к тебе просьба, — поспешила я отвлечь его от дурных мыслей. — Этот конверт бросишь в почтовый ящик Скобелева.

— Зачем? — испугался он.

— Господи… Сделай хоть раз то, что я прошу, без дурацких вопросов.

— Ты ведешь себя странно, — вскинулся он. — Ты ничего не объясняешь. Зачем тебе Скобелев? Я тяжко вздохнула и стала разглядывать потолок. Минут пять мы сидели молча.

— Я беспокоюсь за тебя, — тихо сказал он. На самом деле Док очень беспокоился за себя, а еще думал, что я сумасшедшая.

Мы виделись редко, урывками, он ничего не знал о моих планах, и жизнь казалась ему бессмысленной. Впервые я пожалела, что три года назад позвала его с собой. За благие порывы приходится расплачиваться. Однако эти мысли я держала при себе, вздохнула выразительно и спросила:

— Ты мне поможешь?

— Да.

— Конверт Скобелеву в почтовый ящик бросишь?

Он, помедлив, кивнул.

— Вот и отлично. Завтра же уезжай из города.

— Куда? — сразу же заволновался он.

— Куда угодно. На юг, за границу. Деньги есть.

— А работа?

— Придумай что-нибудь. Возьми больничный… Господи, Док, ты взрослый человек. Не заставляй меня нервничать. Я не хочу, чтобы Монах до тебя добрался.

— И на какое время я должен уехать?

— Не знаю. Звони мне. Думаю, позвонить ты можешь, это не вызовет подозрений, в конце концов, ты мой лечащий врач.

Перспективы его не очень вдохновили, но он пошел к Папе и что-то там наплел по поводу своего отъезда, а потом простился со мной, думая при этом, что я просто хочу от него избавиться. Вести долгие беседы и разубеждать времени не было, потому я поцеловала его на прощание и шепнула:

— Я буду очень скучать.

Это его немного утешило.

Пока я прощалась с Доком, Резо успел рассказать Папе о Климе. Клима мой благодетель в принципе не жаловал, а тут и вовсе разволновался: ведь не кто иной, как Клим, послав ребятишек, довел меня до сумасшествия. По его мнению, я об этом ничего не знаю, да и сам Клим, должно быть, не догадывается, но все равно взаимный интерес ни к чему хорошему не приведет.

Резо стоял за спиной хозяина и хитро щурил глазки, а Папа ласково меня выспрашивал: