Ее святой
Шрифт:
Он знал, что я приду. Он впустил меня. Прямо в свою ловушку.
И вот я здесь, на полсекунды подумав, что перехитрила своего преследователя. Меня просто бесит, что он всегда на шаг впереди меня.
— Так ты что-нибудь нашла? — спрашивает Мак.
— Я нашла кучу дерьма. Маска в его столе…
Мак ахает и прикрывает рот.
— О боже. Что за извращения с маской?
— Не в этом дело! Маска была той же самой, которую С.Т. Николсон носит на всех своих авторских фотографиях и на всех своих автографах. Я прочитала часть его последней рукописи на ноутбуке, и совершенно очевидно,
Ее глаза превращаются в блюдца.
— Ты хочешь сказать, что мой горячий босс — твой преследователь? Я личный помощник твоего преследователя?
— Именно это я и хочу сказать. Твой босс — мой любимый автор — психопат — сталкер. Настоящий убийца.
Мак качает головой, прикусив губу, пытаясь разобраться во всем этом.
— И что произошло потом?
— А потом он поймал меня.
Глаза Мак вылезают из орбит, и она давится попкорном.
— О боже мой! Он застал тебя, крадущейся по его дому?
— Ага, а потом он… поцеловал меня.
— Он поцеловал тебя? Что за черт? Почему ты не начала с этого? — Она быстро жует горсть за горстью попкорна.
— Боже мой! Ты целовалась с моим горячим боссом!
— Алло? Ты забыла, что он все еще убийца?
Она пренебрежительно машет рукой.
— Да, да, я помню, но как прошел поцелуй?
Я закрыла глаза, не желая признаваться ей в правде. Самой себе. Но я не могу солгать Мак.
— Это был лучший поцелуй в моей чертовой жизни, — признаюсь я.
— Ты серьезно? — Она сияет. Когда я киваю, Мак прикусывает губу, пытаясь сдержать улыбку.
— Могу я сказать кое-что безумное?
— Сомневаюсь, что это более безумно, чем то, что я тебе только что сказала.
— На самом деле он кажется по-настоящему хорошим парнем. Он вдумчивый и щедрый, и я говорю это не только потому, что он подписывает мои солидные чеки на зарплату. Может быть, у него слишком сильный способ показать свою привязанность, но… Не похоже, что ты его боишься.
Я натягиваю одеяло поглубже на колени.
— Честно говоря, я так не думаю.
Теперь, когда я произнесла эти слова вслух, я понимаю, насколько они правдивы. В ту первую ночь, когда я заметила Сейнта, притаившегося в тени возле моего дома, я была в ужасе от него. В ужасе от того, что он может со мной сделать, на что он может быть способен. Но где-то между тем и сейчас мой страх перед ним испарился. То ли из-за его неоднократных заявлений о том, что он никогда не причинит мне боли, то ли из-за того факта, что он прикасается ко мне только для того, чтобы доставить мне удовольствие, я не уверена. Но независимо от того, сколько раз я говорила с ним, независимо от того, сколько раз я угрожала ему или отталкивала его, он никогда не причинял мне боли.
— Я думаю, тебе стоит с ним встречаться, — говорит мне Мак.
У меня отвисает челюсть.
— Ты вообще слышишь себя сейчас? Ты предлагаешь мне встречаться с моим преследователем. Убийцей.
— Я согласна, эта часть не великолепна…
— Как ты вообще можешь думать
Теперь она опускает взгляд на свои колени.
— Потому что Сейнт совсем не похож на Джеймса. Я никогда не чувствовала себя в опасности рядом с Сейнтом. Когда я начала встречаться с Джеймсом, я ничего не знала о его прошлом, но все равно всегда чувствовала себя немного неловко рядом с ним. Я списала это на неуверенность в начале отношений, но, независимо от того, как долго я оставалась с ним, я никогда по-настоящему не чувствовала себя комфортно. Я всегда чувствовала себя неловко на каком-то уровне, и я просто отмахивалась от этого. Но это внутреннее чувство никуда не делось. Я с самого начала знала, что он опасен, но заставила себя игнорировать свои инстинкты.
С тех пор, как Сейнт вошел в мою жизнь, мои инстинкты тянули меня в его направлении. Даже когда я узнала, насколько он опасен, даже когда я обнаружила его стоящим на моей кухне после того, как он вломился в дом, даже когда он назвал номер моих водительских прав и показал мне мои фотографии, которые хранит в своем телефоне и бумажнике, моим внутренним чутьем не было сразу бежать.
Логический голос в моем мозгу повторяет, что Сейнт — это ходячий красный флаг. Но интуиция подсказывает мне, что нужно точно выяснить, насколько сильно его язык заставит меня кончить.
Или, может быть, это мое либидо.
Мак сжимает мое колено.
— Что бы ни говорили тебе твои инстинкты, прислушайся к ним.
Мы с Мак не ложимся спать допоздна, высмеивая Фродо и болея за Сэма, пока обе не вырубаемся и не продолжаем киномарафон на следующий день. Мы съедаем все закуски в моем доме и заказываем пиццу, пока не досмотрим последний фильм.
Все выходные я чувствую на себе взгляды. Сейнт, несомненно, прячется в тени. Но каждый раз, когда я выглядываю наружу, он исчезает. По крайней мере, он не врывается, когда Мак здесь, и не пугает ее. Ей не нужна эта травма после всего, через что она прошла.
В своей извращенной манере он пытается быть милым, давая мне возможность побыть один на один с моим лучшим другом.
Боже, что со мной не так? Сталкер — это не мило. Мой преследователь не должен был возбуждать меня, не должен был заставлять мои бедра сжиматься при мысли о его языке у меня между ног. При мысли о том, что случилось бы, если бы я не сбежала из его дома той ночью. Если бы я позволила ему сделать именно то, что он хотел сделать со мной. Именно то, что я хотела, чтобы он сделал.
Когда Мак собирается уходить, я обнимаю ее и прижимаю к себе Джинджер на прощание.
Почти в тот момент, когда она выезжает с подъездной дорожки, волосы у меня на затылке встают дыбом, и я практически чувствую дыхание Сейнта на себе.
Я оборачиваюсь, но его там нет. Я бегу наверх и распахиваю окно, наконец-то вооружившись работающим фонариком.
Я двигаю им взад-вперед, пока крошечный луч, наконец, не выхватывает темную фигуру.
Сейнт носит свою маску, и мое сердце замирает.