Ее тайный возлюбленый
Шрифт:
Старик так яростно замотал головой, что у него едва не слетел ночной колпак.
– Нет, доктор, я не могу позволить вам забрать ее. Лорду это не понравится.
– Но ведь лорд послал нас сюда. Развяжите ее, – повелел Гейбриел. – Предупреждаю, если вы меня не послушаетесь, то горько пожалеете об этом.
Подойдя к кровати, Антуанетта положила руку на плечо миссис Миллер. Сквозь тонкую кожу выступали кости.
– Я пришла, чтобы забрать вас домой, сестра, – сказала она, ласково глядя в ее испуганные внимательные глаза,
– Домой? – вдруг спросила женщина настолько чистым, мелодичным голосом, что Антуанетта едва не открыла рот от изумления.
Звонкий, приятно поставленный голос мог принадлежать только леди из высшего общества.
– У меня нет дома.
– Тише, сестра. Разве вы забыли? – Антуанетта наклонилась и прошептала ей на ухо имя давней домоправительницы лорда Эпплби.
Глаза леди Эпплби потемнели и тут же закрылись.
– Да-да, я припоминаю, – тихо ответила она.
– Доктор, не пора ли нам уходить?
Антуанетта с нетерпением взглянула на Гейбриела.
Леди Эпплби обратилась к сторожу:
– У тебя такие жесткие и тугие ремни, Гораций. Мне холодно. И я хочу домой.
Вид у Горация был явно смущенный и недовольный, он как будто сожалел, что впустил ночью гостей в лечебницу.
– Шевелись, приятель, – нетерпеливо заметил Гейбриел. – Я уверен, что лорд будет доволен, когда услышит, с каким должным вниманием и бдительностью ты отнесся к освобождению больной, но не забывай, что он очень не любит, когда его заставляют ждать.
Эти слова оказали магическое действие на старика, он подошел к кровати и развязал узлы на ремнях. Леди Эпплби присела в постели и принялась растирать затекшие руки, в одной блузке ей явно было зябко. Когда Антуанетта помогла ей встать на ноги, Гейбриел ловко сдернул одеяло с постели и набросил его на плечи больной. Леди Эпплби укуталась в одеяло так, что было видно одно лишь ее лицо.
– У тебя такие тонкие одеяла, Гораций. Одеяла в приюте несчастных женщин, где я была раньше, намного толще и теплее. Почему бы тебе не купить новые – ведь мой муж хорошо платит тебе. Ты же знаешь, что лорд Эпплби очень богат.
Глазки Горация испуганно забегали из стороны в сторону:
– Тише, тише. Вы же знаете, что вам нельзя называть вслух его имя.
– Лорд Эпплби, лорд Эпплби, – сказала она громко и отчетливо и улыбнулась с довольным видом.
Антуанетта встревожено взглянула на Гейбриела, он понял ее намек и, поддерживая больную, повел к выходу.
– Вы больная и злая женщина, – прошипел злобно Гораций. – Даже обидно, что я так долго ухаживал за вами.
– Зато теперь у тебя хлопот значительно поубавится. Я ухожу. Твои услуги оставляют желать лучшего. Можешь не сомневаться, я ни за что не порекомендую ни тебя, ни твой приют моим друзьям.
Услышав ее слова, Гейбриел горько вздохнул и начал побыстрее сходить по лестнице, поддерживая ее под руку.
Леди Эпплби, за которой, по словам сторожа, был хороший надлежащий уход, еле-еле волочила ноги. Каждый шаг давался ей с трудом; всякий раз, опускаясь на ступеньку, она морщилась от боли, отчего ее лицо казалось еще более изможденным и страдальческим, но сквозь плотно сжатые губы ни вырывалось ни единого стона.
Ее мужество не могло не внушать уважения. Раньше, к ее стыду, Антуанетта рассматривала леди Эпплби только как средство для достижения своих целей, но теперь взглянула на нее как на живого человека, из плоти и крови. Десять лет заточения не сломили ее волю, маленькая гордая женщина, страдавшая от боли, но скрывавшая слезы, не могла не вызывать восхищения.
Наконец они добрались до дверей.
– Спокойной ночи, Гораций, – величественно произнесла леди Эпплби. – И прощай.
– Скатертью дорога! – проворчал им вслед Гораций, принимаясь запирать замки и задвигать засовы.
Экипаж поджидал их на прежнем месте. Гейбриел подсадил леди Эпплби и, повернувшись к Антуанетте, не скрывая удовольствия, спросил:
– Все в порядке, воробышек?
Она взглянула в его довольное лицо и, дрожа от возбуждения, ответила:
– Я до сих пор не могу прийти в себя, настолько удачно все закончилось.
Он склонился над ней, и Антуанетту охватило блаженное чувство безопасности и душевного спокойствия.
– Теперь вы спасены, Антуанетта, можете не сомневаться.
Гейбриел отступил на шаг назад, пропуская ее в экипаж. Сев рядом с дрожащей от холода леди Эпплби, Антуанетта сняла свой плащ и набросила его на плечи замерзшей пожилой женщины, надвинув капюшон ей на голову.
– Вы его последнее увлечение, не так ли? – неожиданно задала вопрос леди Эпплби, касаясь ладонью руки Антуанетты.
– Как вы догадались? – удивилась та.
Леди Эпплби лукаво улыбнулась:
– У меня нет шестого чувства, дорогая. Просто недавно меня навестила моя старая домоправительница, хотя для; этого ей пришлось проделать долгий путь. Ей хотелось узнать, правильно ли она поступила, раскрыв место моего пребывания; она чувствовала себя виноватой, что так долго скрывала эту тайну. Она плакала, и я решила, что за ее приездом что-то скрывается.
Леди Эпплби со вздохом откинулась на спинку сиденья:
– Я ведь тоже была богатой наследницей. Он отнял у меня все: молодость, состояние и запер в сумасшедшем доме. У моего мужа вместо сердца камень.
Гейбриел, сидевший с краю возле Антуанетты, нагнулся вперед и заглянул в бледное лицо, полускрытое под капюшоном:
– Вы нам поможете? Вы хотите видеть его наказанным за все, что он сделал?
Ha бледном измученном лице ее глаза засверкали от предчувствия борьбы.
– Вы меня еще спрашиваете, доктор? С превеликим удовольствием.