Ее темные крылья
Шрифт:
А потом она там.
Она выходит из леса в том же наряде, что и на Фесмофории: плащ в клетку, сапоги на каблуках, новая стрижка — сияющие каштановые волны. Я смотрю, во рту пересохло, а она идет к линии воды, опускается на гальку, загребает горсти влажной гальки, волны набегает на ее колени.
Сначала я не понимаю, как она может лежать в храме и быть тут. Как она может быть в двух местах сразу? А потом я понимаю: это Подземный мир. Я вижу не Бри, а ее тень. Я смотрю на то, что происходит дальше.
Я жду, сердце колотится.
Движение в тенях леса за Бри, и мое сердце замирает, фигура появляется из-за деревьев.
Мужчина. Он медлит, глядя на нее, скрестив руки. Он в чёрном, футболка с длинным рукавами или джемпер — смертная одежда, его тёмные волосы треплет ветер из моря. Он не такой старый, как я думала, понимаю я, на пару лет старше меня. Парень, а не мужчина.
Когда парень идет к ней, двигаясь плавно, как змея, по каменистому пляжу, тени текут из него как масло, накрывают камни.
А потом я знаю, кто он, невозможно ужасный.
Аид.
Я смотрю на настоящего бога. Худшего из богов.
Я смотрю, как он подходит к ней, его тени обивают ее, и я хочу предупредить ее, что он там, что ей нужно бежать. В тот миг не важно, что она сделала со мной, я спасла бы от него всех, если бы могла.
А потом Бри поднимается на ноги лицом к нему. Они смотрят друг на друга, его лицо нежное, печальное. Что-то сжимается в моей груди. Почему она не кричит? Почему он так на нее смотрит?
Он протягивает руку, и она поворачивается и бросает на Остров последний взгляд, но не видит меня. Когда они касаются друг друга, то, что держит меня в плену, пропадает, мое сердце безумно бьется об ребра, и я кричу:
— Бри!
Мой голос обрывается над морем, но не долетает до Бри.
Он слышит.
Он ведет Бри перед собой, хотя поворачивается, ищет источник крика.
Я бросаюсь на землю, делая себя плоской, чувство внутри говорит, что он не должен видеть меня, не может знать, что я его видела, что я там. Мое сердце колотится у холодной влажной траве, я лежу, считая секунды, желая узнать, обманула ли я смерть.
— Что ты делаешь?
Я думаю минуту, что это он. А потом я понимаю, что это Али.
Я сажусь, повернувшись к воде.
Подземный мир пропал.
Я оглядываюсь, проверяю со всех сторон, но его уже нет. Он пропал.
— Кори? Ты в порядке? — он окидывает меня взглядом, смотрит на мои джинсы, грязную обувь, пока я поднимаюсь на ноги.
— Как ты сюда попал? — говорю я, ошеломлённая его неожиданным появлением.
— Я иду в храм наполнить лекитос для миссис Давмуа, но я увидел, что ты… что-то делаешь.
Я разворачиваюсь снова и снова, но остров не появляется снова, оставляя мне неприятное
— Ты идешь на экфору? — говорит Али. — Потому что, без обид, но тебе стоит переодеться. И, может, принять душ.
Я игнорирую его и быстро поворачиваюсь, словно могу заметить вдруг остров, словно мы играем. Это не работает, и я пробую снова, поворачиваюсь в другую сторону, оглядываюсь за левое плечо. Ничего. Точно галлюцинация. Я смеюсь, понимая, что не знаю, хорошо это или нет. Что лучше: потерять разум или увидеть мир мертвых?
— Кори? — Али хватает меня за руки и заставляет повернуться к нему. — Что с тобой такое?
Я отодвигаюсь от его рук, поднимаю руки, чтобы отогнать его.
— Не трогай меня.
На миг он потрясен, словно я ударила его. Потом он хмурится.
— О, ради Зевса. Серьезно? Бри там в гробу, а ты еще дуешься на меня.
— Дуюсь? — потрясенно повторяю я.
— Из-за произошедшего, — говорит он, словно думал, что я могла забыть. — Мы порвали летом. Я думал, ты это уже прошла. На Фесмофории так выглядело, — добавляет он хмуро.
Горький триумф, что Астрид была права, и он злится, что я целовалась с кем-то еще, тут же перекрывается моим гневом.
Я забываю о Бри, Подземном мире, всем, моя кровь ревет.
— Ты серьёзно? Ты думаешь, я должна быть в порядке, потому что прошло время? Ты забываешь, что ты сделал, Али? Что я сделала? — он сглатывает, и я склоняюсь в восторге от бледности его кожи. — Ты пришел в мой дом и сказал «давай прогуляемся». И ты ничего не сказал — ни слова о разрыве, когда мы шли в бухту. Ты болтал о школе, о глупом фильме, который посмотрел, а потом дал мне…
Я замолкаю, дойдя до того, что произошло дальше, теряя накал, думая о том, чему он дал произойти перед тем, как сказал, что все было кончено. Как я верила, что все было в порядке, потому что думала, что он все еще хотел меня. Мой голос срывается, когда я говорю:
— Ты ждал, пока я не закончила, а потом бросил меня. Помнишь, Али? Я — да.
Он смотрит на землю.
— Я не просил тебя ничего делать.
— Но ты не остановил меня. Ты дал мне думать, что между нами все нормально. Ты сказал ей? Когда ты пришел в ее дом, ты сказал об этом?
— Ты заткнешься? — он оглядывается, словно проверяет, что никто не слышит нас, и знаю, что он не сказал ей. Взял последнее у меня, потом бросил, и моя злость вспыхивает высоко и ярко.
— Почему, Али? Почему она? — слова вылетают изо рта раньше, чем я могу остановить их. — Из всех на Острове, в мире, почему это должна была стать она?
Он не может смотреть мне в глаза.
— Не знаю. Она была просто другой.
— В чем? — я цежу слова. — Чем она отличалась?
— Не знаю, — повторяет она.