Ее темные крылья
Шрифт:
Мы открываем глаза одновременно, смотрим на наш сад. Настоящий нереальный сад.
Красные нарциссы были среди других растений. Десятков. У стены высокие лозы с листьями-сердцами росли из того, что я считала широкими бобами, но это оказались не они. Новые растения с длинными белыми пушистыми цветами из дюжин крохотных цветочков, похожие на глицинию из сладкой ваты или паутины. Лиловые пионы с бахромой на лепестках на толстых стеблях между растениями, похожими на маленькую синюю капусту с листьями-сотами. Ряды пышных трав с серебряными листьями, от которых воздух становится ужасно сладким, когда я задеваю их, цветы с девятью лепестками, которые
Кроме пары узких троп среди зарослей и по краю, все пространство заполнено растениями. Все цвета драгоценных камней или цветного металла: аметист, сапфир, рубин, жемчуг. Их не существовало до этого дня.
Но деревья поражают больше всего. Квартет с витым толстым стволом, выше стен, густая восковая листва темно-зеленого, почти черного цвета. Сад уже не тайна. Стволы поражают. Мы не смогли бы вдвоем такой обнять и соприкоснуться пальцами. Это уже чудо.
Но между их листьями поблескивают золотые плоды.
Плод растет в мире мертвых.
Я сделала это.
Радость бурлит во мне, искрится в венах, и я смеюсь, кружась, чтобы увидеть все, потом еще, потому что приятно кружиться. Все выросло из гибрида смертных зернышек, бессметной земли. И меня. Моего желания. Моей силы.
Я сделала это. Мое. Мой сад. Моя земля.
Я чувствую все. Я чувствую растения. Я не могу это объяснить, но, пока озираюсь, я знаю, каким нужно помочь, могу найти те, что еще не до конца проснулись, даже если их скрыли листья других. Я знаю, где они, и что им от меня нужно.
Я смотрю на Аида, его глаза огромные от потрясения, и я гадаю, что он делал бы, если бы я сделала это во всем Подземном мире. Он злился бы и вырывал их или лежал бы среди растений?
Притянул бы меня к себе?
— Кори, — выдыхает он и качает головой, лишенный дара речи. Он поворачивается, глядя на сад.
Я прохожу к ближайшему дереву, тянусь к плоду.
Он легко падает в мои ладони, кожица золотая, между цветом лимона и сочного персика. Как с оригиналом, я пронзила кожицу и разделила плод, улыбнулась зернышкам внутри. Они выглядят как кусочки янтаря или топаза. Я достаю несколько, подношу ко рту.
— Не надо, — говорит Аид.
Я замираю.
— Почему нет?
— Потому что глупо есть то, что выросло в земле мертвых.
— Но я это вырастила, — говорю я. — Это мое.
— Кори, — предупреждает Аид. — Ты не знаешь, что случится.
Я смотрю на него и съедаю зернышко. Вкус не как у граната. Вкус как соль и мед. Я съедаю еще пять.
Ничего не происходит.
Аид почти печален. Он протягивает руку, но вскидывает голову и смотрит на небо. Он хватает меня за ладонь.
— Фурии близко. Идем.
— Нет. Я хочу увидеть их. Я хочу закрыть тему, — говорю я. — Иди.
— Я не оставлю тебя.
Все во мне сжимается.
— Тогда спрячься. Если они тебя увидят, все пройдет плохо.
Он кивает.
— Будь близко, — добавляю я.
Он улыбается, не разжимая губ, и исчезает. Его ладонь на миг остается в моей, потом он отпускает.
Я смотрю вверх, вижу Фурий — черные точки на бледном небе приближаются.
Когда они приближаются, я понимаю, что
— Кори, — выдыхает Аид.
Но я вижу.
Бри.
25
ПАРАЗИТ
Фурии опускаются. Алекто бросает Бри, потом толкает ее грубо, и она передо мной. Долгий миг Бри держит голову опущенной. А потом смотрит на меня.
Она как старая фотография или выцветшие на солнце шторы. Ее каштановые волосы тусклые, кудри обвисли. Но ее подбородок поднят мятежно, ее брови изогнуты в презрении, и она смотрит мне в глаза, не мигая. Глядя на нее, любой подумал бы, что ей плевать на происходящее. Но я знаю ее. Она в ужасе.
И должна быть.
Мы впервые смотрим так друг на друга с того дня перед тем, как Али порвал со мной. Я пошла в ее дом, хоть она избегала меня, ведь я решила, что ей просто надоело слушать от меня про Али. Я пришла, не написав ей, чтобы не получить отказ, но я все еще выбрала заднюю дверь, ведь всегда так делала. Я поздоровалась с ее братьями, которые были приклеены к чему-то неуместно кровавому по ТВ, а потом поднялась к ее спальне.
В последний миг я решила постучать в дверь ее спальни, ведь она не ожидала меня, и все было неловко, так что я не могла зайти, как обычно. Когда она рявкнула «секунду!», я ждала, странно паникуя из-за того, что увижу свою лучшую подругу, какой она была почти тринадцать лет. Я не подумала, почему она звучала в панике.
— Кори! — она открыла дверь и помрачнела, ее лицо из красного стало странно серым. — Что ты тут делаешь? — она осталась на пороге, держа меня на лестничной площадке.
— Хотела узнать, свободна ли ты? — я улыбнулась. Я пыталась быть нормальной и веселой.
Она открыла и закрыла рот, как рыба, а потом покачала головой.
— Я нянчусь с малышами.
— Я могу остаться, если хочешь?
— Дай я… встретимся внизу через минуту.
Я кивнула и ушла на кухню ждать, налила себе стакан сока. Конечно, я заметила, что она была странной, но я была так рада, что она не сказала мне уйти домой, что не переживала. Она спустилась и увела меня в задний двор, по камням среди бегоний в горшках.