Ее темные крылья

Солсбери Мелинда

Мерри обнимает меня, и я сжимаю ее крепко, вдыхаю ее.

— Хорошо, увидимся, — она целует меня в щеку, как делали Фурии, и уходит.

Я выдыхаю, ощущая себя опасно близко к слезам.

* * *

Я должна проработать историю за утро, придумать что-то убедительное о матери, которую не могла выделить в толпе, о нашей жизни вместе на континенте, ложной школе, ложных друзьях, ложном бывшем парне — моя отговорка для неожиданного появления. Я даже открываю ноутбук, включаю его, пальцы вводят сами пароль, который я едва помню. А потом я закрываю

его, спускаюсь и хватаю куртку, выхожу из дома. Я хочу быть снаружи. Я хочу использовать ноги.

Если я ночью думала, что мир был слишком ярким, а сад — буйством, но это не сравнить с тем, как плохо в свете солнца. Как люди живут так постоянно без мигреней? Краски всего бьют по мне, я едва дохожу до конца улицы, приходится бежать домой и рыться в трюмо в поисках солнцезащитных очков. Я надеваю их. Они немного помогают, приглушают худшее, и идти к центру Дэли уже терпимо. И там я узнаю, что они не скрывают меня.

— Это же Кори Оллэвей? — Кэлли Мартин выходит из «Спар» и глазеет на меня. — Когда ты вернулась?

Похоже, меня простили за то, что я сказала ей отвалить.

— Этим утром, — говорю я поверх плеча, не желая останавливаться. — Прости, Кэлли, я опаздываю.

— Загляни на обратном пути, — кричит она. — Я хочу услышать о жизни на континенте, если ты не слишком важная теперь для нас, людей Острова.

Я чуть не поворачиваюсь и говорю это снова. Почти.

Так по всей Хай-стрит, люди зовут меня, пялятся, словно у меня рога, от этой мысли я смеюсь, потому что только это во мне не прячется. Я сворачиваю в переулок и иду там, уклоняясь от урн, направляясь спокойно к школе. Я слышу, как колокол звонит двенадцать, понимаю, что могла увидеться с Астрид за обедом, если хотела. И мне нечем заняться.

Школа на Острове — два низких каменных здания на востоке Острова, одно для приемной и младших учеников, другое для старших. Пару лет назад совет решил смешать нашу школу с двумя другими, но это не вышло, потому что нам пришлось бы плавать на лодке на другой остров туда и обратно каждый день, и в плохую погоду — а она такая зимой — мы пропускали уроки. И мы остались в своей маленькой школе.

Я медлю, прячась за толстым дубом, жду, смотрю, как двери открываются, дети выбегают на площадку.

Я вижу кроху Энгуса и малыша Мика — братьев Бри — они выбегают, застегнув куртки только на воротнике, и они развеваются за ними, пока они бегут, направляясь к дому на горячий обед, который миссис Давмуа готовит им каждый день. Больше следует, потом двери старшей школы широко раскрываются, и в маленькой толпе подростков я замечаю Астрид, оживленно болтающую с Хантером, за ней Ларс и Ману держатся за руки. От этого я улыбаюсь, я рада, что они все еще вместе. Я хочу позвать их, но замираю.

Мое сердце трепещет, но с неохотой, как собака, делающая старый трюк для нового хозяина, когда Али выходит, прислоняется к стене и кого-то ждет. Оно снова трепещет, когда девушка выходит и шагает к нему, прощаясь с друзьями. Я не сразу узнаю ее: Мириэлль Мейсон, на год

младше нас. Она смотрит на него и улыбается, он склоняется и целует ее, и я готовлюсь к боли, но ее нет, ни капли.

Когда он заканчивает поцелуй, он смотрит в мою сторону, словно ощущает мой взгляд, и я прячусь за дерево, сердце колотится, я пытаюсь понять, почему прячусь в солнцезащитных очках, выглядя безумно.

Но он не подходит, и я обхожу ствол, смотрю, как он идет к своему дому, как когда-то делал со мной, потом с Бри, закинув руку на плечи Мириэлль, ее рука под его курткой обвивает пояс. Они уйдут в его дом, где Али сделает им тосты, и будут целоваться. Они могут и не есть, или она сделает еду, и они поспешат в школу, чтобы успеть до звонка. Я знаю, потому что так когда-то проводила обеды.

Часть меня хочет знать, когда он начал встречаться с Мириэлль, как долго скорбел по Бри. Он ждал, пока его волосы отрастут, или он уже искал замену на перидейпноне Бри, решал, кто будет следующей жертвой.

Я понимаю, что думаю, и мне все равно, даже не так любопытно, чтобы спросить у кого-то, и это удивляет меня. Это случилось без ритуалов, без того, что я считала нужным. Время прошло, и я преодолела первую любовь.

Первую романтичную любовь.

Я смотрю на Али и Мириэлль, на миг хочу окликнуть их, догнать их, поприветствовать, как со всеми. Но желание проходит, и я отворачиваюсь.

— Кори?

Мистер МакКиннон стоит с велосипедом, улыбается мне.

— Ты вернулась?

— Да.

— Вернешься в школу? — спрашивает он.

Наверное. Я киваю.

Он тоже.

— Хорошо. Мы скучали. Как на континенте?

— О, вы знаете. По-другому.

— Ты кого-то ждала?

— Нет. Просто проходила мимо.

— Я тебе поверю, — он начинает увозить велосипед, замирает и оборачивается. — Завтра твой день рождения, да? С днем рождения заранее, если не увижу тебя.

— Спасибо. Пока, мистер МакКиннон.

День рождения Бри через месяц после моего. Целый месяц «Слушай меня, я старше и мудрее тебя» и «Не переживай, бабушка, я о тебе позабочусь». А теперь этого не будет. Я всегда буду старше и мудрее, а ей будет всегда семнадцать, она едва увидела лучшее лето в ее жизни.

Я шагаю в другую сторону, не желая видеть никого из школы. Я понимаю, куда иду, когда холм появляется надо мной, и я вижу храм, и это ощущается неизбежно. Я снимаю очки, протискиваюсь в калитку и иду по дорожке к кладбищу.

Могилу Бри просто найти, даже если бы я не видела место с холма Линкея в день похорон. Она — одна из двух новых, добавленных с моего последнего визита сюда, который был с ней и Али, забавно, перед тем, как все пошло не так.

Я смотрю на надгробие Бри. Я думала, миссис Давмуа сделает что-то большое и резное, в форме сердца, с колоннами, может, даже с фотографией Бри, но это простой белый прямоугольник, в вазе в стороне розовые розы и полевые цветы, с другой стороны — лекифос. Я беру лекифос и наливаю на траву немного масла.