Её звали Лёля
Шрифт:
– Ти зараз навіщо про Київ так сказав? – спросил Петро.
– Прости… – пробормотал я, проклиная свою болтливость, но тут стало не до обсуждения книг. – Смотри! Твою ж налево…
Я увидел краем глаза, как два первых мотоцикла остановились. Два других развернулись и двинулись в нашу сторону. Мы с Петро прижались к земле. Стало невыносимо страшно. Напарник снял винтовку с предохранителя, медленно отвёл затвор, проверяя, не попала ли внутрь земля. Задвинул обратно. Я, глядя на него, осмотрелся. Моё оружие лежало внизу, там где мы с Петро оборудовали себе нечто вроде окопчика. Пришлось спуститься туда и быстро вернуться. Проверил, тоже с предохранителя снял.
Сердце колотится, как перфоратор. «Господи, неужели придётся стрелять?!» – подумал
– Петя, делать что будем?
– Ти командир, ти й скажи, – ответил он, выглядывая. Тарахтенье моторов приближалось. Ещё немного, минуты две, и гитлеровцы заметят балку, а в ней – наше лошадиное имущество. Ну, и нас двоих, конечно. А дальше что? Расстрел на месте? Плен? Я вдруг ощутил, как внутри нарастает ярость. «Может, я сюда, в прошлое, и случайно попал, – подумал, стискивая челюсти. – Только вот хрен этим уродам, а не боец Красной Армии Кадыльбек Агбаев!» Не знаю, отчего так себя назвал, но переосмысливать стало некогда.
– Ты будь здесь, я на правый край балки, – сказал вдруг. – Ничего, гранатами их забросаем!
Я рванул в сторону, сам от себя не ожидав такой прыти. Возможно, осмелился потому, что показалось: если угодил в прошлое, то ничего тут со мной не случится. Это как сон, пусть и очень страшный. Но там ведь даже если умираешь, потом возвращаешься в своё время, в свою кровать. «Нормально всё будет», – думал я лихорадочно, пробегая пригнувшись по склону балки. Повезло, что пологий, иначе мы немцев и не заметили бы, а они нас застали врасплох. Я-то ладно, человек из будущего. Но Петро-то настоящий, ему погибать из-за меня не надо.
До места, которое я себе определил финальной точкой, оставалось ещё метров двадцать, как неожиданно позади грохнул одиночный выстрел. Я дёрнулся, обернулся: это Петро открыл огонь. Мне пришлось ускориться, и пока добежал, позади уже началась перестрелка. Немцы, ревя моторами, рванули в разные стороны, чтобы сбить стрелка с толку. Петро неспешно стрелял по ним, притом делая по уму. То есть не лежал на одном месте, как истукан, а постоянно перемещался.
Я, плюхнувшись у края, выполз и, высунув винтовку, начал прицеливаться. Сердце моё в эти секунды бултыхалось в груди, как сумасшедшее. Кровь стучала в висках, по лицу струился холодный пот. Пальцы стали влажными и липкими, и я постарался плотнее ухватиться за оружие, чтобы ненароком не выскользнуло. Стал лихорадочно вспоминать, как стрелять. «Так, совместить целик и мушку, навести на цель», – думал я, и потом увидел, как немцы, спешно покинув мотоциклы, разбежались веером в стороны. Они залегли, начали поливать Петро автоматными очередями. Короткими, в два-три патрона.
Всё происходящее казалось мне каким-то историческим боевиком. Не верил мозг в реальность этого! Меня охватил даже азарт. Я старательно навёл винтовку на одного из немцев, – самого правого, до которого было метров пятьдесят примерно. Знаю, что он меня не видит. Это придаёт уверенности. Сам же он, как в компьютерной игре: ставит автомат на землю, упираясь в магазин, и тра-та-та! Тра-та-та-та! Вижу, как пустые гильзы отлетают веером. Сделав очередь, немец перекатился на пару метров, передёрнул затвор. Опять улёгся и снова: тра-та-та-та!
Мой страх стал быстро растворяться. «Да что ж такое? – подумал я, разозлившись на себя за нерешительность. – Пока тут валяюсь, они же Петра убьют!..» – и добавил к этому парочку крепких выражений, помянув ближних родственников немцев. Взял винтовку покрепче, приставил приклад к плечу, тщательно прицелился. Дождался, пока немец снова перекатится и станет наводить автомат, а затем плавно потянул спусковой крючок.
«Плюх!» – грохнула винтовка, стукнув меня в плечо. В ту же секунду там, куда я стрелял, раздалось истошное: «А-а-а-а-а!» Я резко зажмурился. «Господи, неужели попал?» – промелькнуло в воспалённом мозгу. Но тут же, помня о поведении Петра, спрятался за краем балки и сдвинулся в сторону. Вылез на пяток метров подальше и увидел то,
Я не видел, есть ли там кровь, но воображение после просмотра блокбастеров и многих часов, проведённых за компьютерными играми, у меня ой какое богатое! Потому представил алый фонтан, большую бурую лужу. Скатился вниз, выронив винтовку, и тут же стошнило. Буквально выплеснуло всё, что было внутри, и после такого полежать бы, да некогда. Петро продолжал стрелять, и оставалось ещё три немца. А может, больше, если другие на подмогу к ним пришли.
Превозмогая жуткую слабость, на трясущихся от адреналина ногах я поднялся обратно, взял оружие. Посмотрел – тот немец лежал теперь неподвижно, а трое других отползали к мотоциклам. Я снова навёл винтовку, нажал спусковой крючок. Ничего не произошло. Что такое?! Предохранитель? Нет, назад его не оттягивал и в сторону не сдвигал. Неужели патрон застрял? Мне стало жутко. Сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, прижавшись к земле и желая раствориться в ней, чтобы немцы не увидели. Они теперь весь огонь перенесли на Петро, и тому срочно нужна была моя помощь!
Тут меня как молнией шарахнуло. «Затвор! Вот же идиот!» – выругался я и передёрнул железку. Пустой патрон выскочил, новый встал на место. Я быстро навёл винтовку и стал стрелять. Плюх! Плюх! Плюх! Пыльные фонтанчики заметались около немцев, но попасть больше не удавалось. Слишком сильно тряслись руки, потом заливало глаза. Надо бы успокоиться, но какое там! Я только и делал, что смещался из стороны в сторону, запутывая врагов.
Наконец, они заметили меня. один навёл автомат в мою сторону и дал очередь. Пули влепились в горячую землю буквально в паре метров передо мной, вздыбив её, и я даже сперва не понял, что произошло. Передёрнул затвор, но тут… щёлк! Пусто! Пришлось сползти пониже. Трудно это – вставлять патроны, когда тебя так колотит. Но кое-как справился. Поднялся, и тут… фьюить! Жаром обдало голову с правой стороны, и словно кто-то полоснул по коже чем-то жёстким. Я брякнулся на спину и схватился за то место. Пальцы влепились во что-то липкое. Посмотрел на них: «Варенье? Клубничное? Откуда оно здесь?» Но тут же догадался: меня же ранили!
Глава 57
Я закрыл глаза и попытался прислушаться к своим ощущениям. Так, голова не кружится. Кровь рекой не хлещет. Ощупал себя. Нигде больше не болит. А это значит что? Пуля только царапнула меня по коже, оставив кровавый след. На сантиметр в сторону, и я бы теперь лежал и остывал, несмотря на жару. Ух! Аж мурашки по телу пробежали. Постарался их прогнать и прийти в себя. Ладно, царапнуло. Жить буду, а дальше?
Надумал заполнять винтовку патронами. Одна рука в крови, но пустяки. Уже высыхает. «Ха! Решил, что это варенье, вот дурачок!» – подумал с иронией, а потом вспомнил, что обойма-то полная, я же только что трехлинейку зарядил! «Ну, твари фашистские, будет вам сейчас», – разозлился и полез наверх. Осторожно выглянул. Немцы решили обойти Петро с флангов. Ну да, я же для них труп. Когда один приподнялся, чтобы перебежать поближе к нашей балке, я навёл на него винтовку и выстрелил. Солдат, нелепо вскинув руки, грохнулся на землю, подняв пыль. В ту же секунду над моей головой засвистели пули. Я спустился чуть ниже, замер.
– Коля! – услышал крик Петра.
– Здесь!
– Обойти хотят!
– Вижу!
– Гранатами их!
– Понял!
Итак, немцев, по моим прикидкам, осталось всего двое. Значит, по одному на каждого. «Ничего, справимся», – решил я. Снял с пояса гранату, подержал в руке, вспоминая, что с ней делать. Тяжелая, горячая – нагрелась на солнце. Хорошо, от жары не взрывается, а то бы нас с Петром давно разнесло на клочки. Я разогнул усики, выдернул чеку. «Господи, помоги!» – прошептал и, высунувшись на мгновение из балки, швырнул гранату как можно дальше к немцам.