Её звали Никто

Её звали Никто. Почему? История давняя и не совсем приятная. Юности свойственно быть жестокой. Сколько не пытайся – не сумеешь понять, почему, например, добрую и искреннюю девочку ненавидят, а грубого и трусливого паренька считают героем. Хотя, может, это только со мной такая напасть приключилась, и мне так не повезло? Может быть, у остальных всё было нормально, а я просто в детстве нашкодил порядочно, вот и расплачиваюсь теперь? Кто его знает. Всю жизнь у меня всё кувырком да по ямам.

Мне было лет пятнадцать тогда, и мы только переехали в этот серый и неприметный городок. Родителям тут нравилось, а вот я долго не мог привыкнуть к сырой погоде и частым дождям. В городе жила моя бабушка, за ней нужно было кому-то ухаживать. Отцу повезло, ему предложили хорошую работу, поэтому мы, недолго думая, поселились у бабушки и стали обживаться на новом месте.

Осень была холодная и дождливая. Ветер отчаянно срывал листья, которые толком ещё не успели пожелтеть, и превращал их в непонятную жёлто-зелёную массу под ногами. Я не был из числа поэтов, которые так любят восхвалять осень в своих стихах. По мне, так лучше лета нет ни одного времени года. Самое тёплое, самое радостное время, когда чувствуешь настоящую свободу. Но что уж поделать, раз лету пришёл конец, и в свои права уже как две недели вступила эта рыжая наглая осень!

В тот день я шёл в школу и угодил под дождь. До звонка оставалось десять минут, когда я, весь вымокший, забежал в светлый холл. Мимо меня пронеслись и чуть не сбили с ног пятеро громко-кричащих пятиклассников. Жуткие дети были в этой школе.

Я быстро разделся и, закинув рюкзак на одно плечо, побежал по коридору. Первым уроком должна была быть моя любимая алгебра, и я ни за что бы не простил себе, если бы опоздал. Перескакивая через несколько ступенек сразу, я вихрем нёсся по лестнице, не замечая ничего вокруг. Откуда прямо передо мной появился какой-то мужчина, я так и не успел сообразить. Я просто влетел в него со всей дури и повалил нас обоих на пол.

Тот, кого я сбил, определённо был учителем. Я сразу это понял по огромной кипе тетрадей, которая при падении вылетела из его кожаного портфеля. Мужчина на удивление быстро поднялся на ноги и отряхнул брюки. Увидев, что сталось с содержимым его портфеля, он взглянул на меня и покачал головой.

– Ай-яй-яй, как же так, – досадно протянул он и, подняв парочку тетрадей, которые были ближе всего к нему, сунул их в портфель. – Вы, молодой человек, случайно не фашист?

– Чего?

– А что вы без всякого объявления войны устраиваете вторжение в моё личное пространство? Не стыдно вам?

– Простите, – я вмиг покраснел и, опустив голову, начал собирать тетради, – я просто на урок опаздываю.

– Что за урок хоть? Немецкий, поди? – учитель вновь хитро взглянул на меня, отчего я начал собирать тетради ещё быстрее. – К Наталье Сергеевне на уроки все, даже прогульщики и хулиганы, бегут. Чего она там с ними делает, ума не приложу!

– Нет, не немецкий, алгебра у меня сейчас.

– В каком ты классе? Что-то я тебя не припомню.

– Восьмой «А». Я сегодня первый день в школе.

– А-а, новенький? Алексей, кажется? Я Пётр Андреевич,

веду математику в твоём классе. Пойдём со мной, а то ты ещё кого-нибудь собьёшь.

Я отдал собранные тетради и поплёлся за учителем. Мне было досадно, что я умудрился в первый же день так подставиться. Пока мы шли до кабинета, Пётр Андреевич немного рассказал о моём классе.

– Ну, что могу сказать, – задумчиво протянул он, – класс, как класс, ничего примечательного. Немного их только, всего четырнадцать ребят с тобой будет как раз. Что-то мне подсказывает, ты с ними быстро общий язык найдёшь. Кстати, а как ты к математике относишься?

– Люблю точные науки, – ответил я. Он предложил мне прийти к нему после уроков и порешать задачки. Я согласился. Тем временем прозвенел звонок, и мы вместе зашли в кабинет.

Передо мной стояли тринадцать ребят, и вся эта чёртова дюжина с интересом и какой-то настороженностью глядела на меня. Видимо, им ещё не сообщили, что меня перевели к ним. Новые одноклассники что-то шептали друг другу, но трудно было разобрать, что именно. Пётр Андреевич вывел меня на середину, положил руку на плечо и заговорил.

– Итак, восьмой «А», этого молодого человека зовут Егоров Алексей, он теперь будет учиться с вами. Присаживайся, Алёша, на любое свободное место, а мы начинаем урок.

Я окинул взглядом класс. Свободных парт было много, но одному сидеть мне не хотелось. Без пары в классе сидела девчонка на второй парте и парень на четвёртой. Мой выбор пал на «Камчатку». Пока шёл, буквально спиной чувствовал пристальный взгляд одноклассников. Я сел на место, приготовился к уроку и посмотрел на своего нового соседа по парте. Это оказался простоватый по своей наружности русоволосый парнишка с веснушками на лице. Он, в отличии от остальных одноклассников, не спешил открывать тетрадь и слушать учителя. С интересом вглядываясь в меня, он долго молчал. Спустя пару минут речь в нём всё-таки проснулась.

– Привет, я Толик Гордеев, – сказал он непривычным для меня, хрипловатым голосом. Я протянул парню руку, и мы обменялись рукопожатием. Руки у него были жёсткие и пожатие сильное, он явно не был лодырем, который целыми днями лежит на диване и плюёт в потолок. Мы наскоро переговорили и решили, что он сегодня будет моим проводником по школе.

Я открыл свою тетрадь, записал число, списал с доски что успел и настроился слушать учителя. Пётр Андреевич оказался прекрасным педагогом, все его слушали с большим интересом. Я даже немного расстроился, когда прозвенел звонок и нужно было идти на следующий урок.

В коридоре не протолкнуться, я еле поспевал за шустрым Толиком. Понятия не имея, куда он меня вёл, мы стремительно приближались к чёрному входу под лестницей. Там уже поджидали парни из моего класса, и меня это насторожило. Мы спустились и оказались под пролётом в тёмном и тесном закутке. Одноклассники окружили со всех сторон, разглядывая меня, словно я жутко ценный экспонат в музее. Ко мне ближе подошёл один из них. Ростом он был выше меня, да и выглядел старше всех. Парень обошёл меня по кругу и протянул руку.