Её звали Никто
Шрифт:
– А ты что, её уже видишь?
– В смысле, уже вижу? Кто она?
– Да так, наша местная девочка-призрак, – ответил Гордеев и небрежно махнул рукой в её сторону, – несколько лет назад в этой школе она умерла.
Спокойная интонация моего соседа и смысл сказанных им слов совсем не вязались друг с другом. Я ещё раз взглянул на «призрака». Девчонка по-прежнему сидела и писала в тетради.
– Если у тебя крыша поехала, то это не значит, что со мной случилось то же самое! – я как мог пытался доказать Толику его неправоту. – Она живая, её на прошлом уроке Пётр Андреевич спрашивал, она у доски отвечала.
– И что? Всё равно она призрак, она
– Спорю на что угодно, она живая, и на этой перемене я с ней заговорю.
– Удачи! Только последние пару лет она почти ни с кем не разговаривает.
Я не мог дождаться окончания урока, который как назло тянулся невообразимо долго. По возможности я не упускал девочку из виду на случай, если она куда-нибудь испарится. Прозвенел звонок. Вихрем сорвавшись с места, я поскорее собрал учебники в рюкзак, чтобы осуществить задуманное. Толик специально задержался в классе, желая посмотреть на это зрелище.
– Привет, я Лёша, – представился я, ожидая, что таинственная Никто сейчас обернётся и что-нибудь скажет в ответ. Но ничего не происходило, она, будто не слыша меня, продолжала укладывать вещи в свою сумку. Я попробовал ещё раз завязать разговор. – А как тебя зовут?
Девчонка на мгновенье замерла, взяв сумку в руки, и развернулась. Она была невысокого роста и оттого смотрела на меня снизу вверх. Её спокойное лицо было точно позаимствовано у красивой фарфоровой куклы, я видел такие у бабушки в серванте. Ровные и аккуратные черты лица были будто результатом многолетних трудов талантливого скульптора, и лишь одна деталь выдавала в ней человека – её глаза. В этих глубоких глазах застыла тьма. Я пытался отвести взгляд, что-то сказать, но с каждым мгновеньем странная сила заставляла меня всё смотреть и смотреть на неё. Не помню, сколько я простоял так, но, когда вновь начал осознавать реальность, странной девочки рядом со мной уже не было.
– Ну что, поговорил? – ехидно улыбаясь, спросил меня Толик, когда мы вышли в коридор.
– Можешь говорить всё, что угодно, – проворчал я, не глядя на него, – но она живая и никакой не призрак.
– Лёха, ты идиот! Когда я говорил, что она призрак, я имел в виду, что мы её не замечаем, не существует она для нас. А так, она вполне себе живая.
– Странные шутки у вас в классе и совсем не смешные. Сколько вы в эти игры с ней играете? День, два, или уже неделю?
– Два года, скоро будет три, – совершенно спокойно ответил Гордеев, и мы зашли в кабинет.
Кабинет физики был пуст, одноклассники толпились за дверью, а учительница, судя по доносящимся голосам, сидела в лаборантской и разговаривала со своей помощницей. Я не понимал, зачем Толя привёл меня сюда. Парнишка тем временем легко запрыгнул на высоченный подоконник, с грустью взглянул на серый двор.
– Всё случилось в этом кабинете два года назад, дело было зимой, – Толик явно начал издалека. Я понял, что рассказ будет долгим, поэтому присел за учительский стол и приготовился внимательно слушать. – В нашем шестом «А» было четырнадцать человек. С нами училась ещё одна девочка Кравченко Яна. У Никто было имя Вероника. Ника была нормальной девчонкой, с ней многие дружили, даже я. А потом в один миг всё изменилось. В тот день девчонки сильно поссорились и пришли сюда. Из того, что удалось нам услышать, было ясно, что они не поделили какого-то парня. Не было ещё такой сильной ссоры
Я был ошарашен рассказом Толика. Перед моими глазами пролетали события двухлетней давности. Я видел, будто был там, как симпатичная шатенка Яна в чёрном платьице сидит на подоконнике и плачет. Вот она встаёт в полный рост и ладошкой вытирает слёзы, поворачивается лицом к окну и открывает его, холодный зимний воздух врывается в кабинет. Яна глубоко вдыхает, и ей становиться легче. Но тут сзади подходит Вероника и с силой толкает свою одноклассницу вперёд. Мои уши оглушил её пронзительный крик…
У меня звенело в ушах, оказалось, это был звонок, и мой класс залетел в кабинет. Я, еле переставляя ногами, добрёл до своего места.
– Это бред, – только и смог выговорить я спустя пару минут. Взглядом нашёл Веронику. С этой маленькой и хрупкой девочкой никак не вязался образ убийцы.
– Это не бред, – упрямо заявил мой сосед и попытался даже меня предостеречь, – и если ты хочешь спокойно жить, не связывайся с ней.
Но я теперь не мог спокойно жить, зная, что в этом классе есть убийца. Я не мог в это поверить. Чтобы во всём разобраться, я решил после уроков сходить к Петру Андреевичу.
Глава 3.
Первый день в новой школе медленно подходил к концу. Прозвенел звонок с урока, и я пошёл в кабинет математики. Пётр Андреевич уже ждал меня, записывая на доске примеры. Я сел за парту и начал потихоньку решать, однако вопрос, который крутился у меня на языке уже пол дня, не давал покоя.
– Пётр Андреевич, а правда, что в моём классе девочка когда-то погибла? – наконец, спросил я. Учитель замер с поднятым в воздухе мелом и чуть побледнел. Погружённый в свои мысли, он присел на краешек стула, снял очки и устало потёр глаза. Я боялся его тревожить, потому что, похоже, спросил что-то особенно важное для него.
– Алёша, а кто тебе рассказал об этом? – наконец, заговорил он.
– Толик Гордеев, а разве это имеет значение?
– Да, впрочем-то, никакого. Эх, Толик был самым первым свидетелем той трагедии. Да, действительно, два года назад в нашей школе случилась эта нелепая смерть. Яночка была такой способной девочкой, её ждало прекрасное будущее! Мне очень жаль, что она по своей неосторожности так глупо закончила жизнь.
– Почему закончила по неосторожности? Вы считаете, что она сама выпала из окна, и Вероника Берг здесь ни при чём?
– Что за чушь?! – Пётр Андреевич был ни то, что удивлён моим предположением, он, скорее, был очень недоволен, что я мог такое подумать. Я не знал, что ответить, и моё молчание было принято как согласие с версией Толика. Удальцов нервно заходил по классу, он был раздражён.
– О, Господи, ну почему этим глупейшим детским россказням верят больше, чем суровым фактам? Моя племянница Вероника не выталкивала из окна Яну. Из-за этого происшествия мою бедную Нику затравили эти шакалы-одноклассники! Ужасные дети!