Эфемерида звёздного света
Шрифт:
Рома скривился, хоть то была лишь имитация дыма, практически без запаха, и обратился к Тамару:
– А тебе что, неприятно познакомиться? – реакция попутчика его задела.
Тамар медленно перевёл взгляд на Рому и ответил:
– Я вас не знаю.
Рома удивился такой холодности и невоспитанности, и его первое впечатление, будто у него есть что-то общее с этим парнем, показалось теперь ошибочным.
– А в Беларуси, наверное, есть живописные места? – спросил Армавир, чтобы заполнить повисшую неловкую паузу.
– Какая разница,
Пилот через динамик объявил о следующей остановке «Сочи» № 1, и пассажирский транспорт двинулся дальше.
– Самая лучшая планета по параметрам схожести с Землёй – Trappist-1e, – сказал через некоторое время Армавир Роме, возвращаясь к прерванному разговору. – Но она находится в сорока световых годах от нас.
– Не долететь, – тоном эксперта мрачно заявил Тамар.
Никто не приглашал его присоединиться к разговору, он сам это сделал, и Рома, хоть и понимая, что его ответ будет наивным, всё же сказал:
– Как знать.
– Даже при близких к свету скоростях для полётов в рамках галактики потребуются десятки и сотни тысяч лет. И сорок световых лет – это как раз примерно столько, – произнёс Тамар. – К тому же, никто не отменял такого понятия как конфликт поколений. Через десять или двадцать поколений найдётся молодняк, который просто не поймёт, куда он летит и зачем. По какому праву их скрепили такими долгосрочными обязательствами, и они должны всю жизнь провести на корабле.
– Но, проведя всю жизнь на корабле, они не будут знать другой жизни, – осторожно предположил Армавир.
– Ну, хорошо, – встряхнулся Тамар и от своей прежней ленивой отрешённости перешёл в наступление со скепсисом и легкой агрессией. – А как насчет изнашиваемости кораблей? Неизвестно, сможет ли космический корабль функционировать такой продолжительный срок. Газопылевые скопления будут повреждать фюзеляж. Ремонт с такими темпами нужно будет проводить уже через год путешествия! Причем в космосе! Это нешуточные дела.
На это Рома ему прохладно ответил:
– Есть ремонтные боты с минимальным интеллектом, двигающиеся по корпусу корабля на магнитной гусеничной ленте.
– Умилительные крошки шуруповёрты и стеклорезы? – слегка насмешливо уточнил Тамар. – Очаровательные малявки-роботы это, конечно, здорово, но они помогут с локальными повреждениями. А как насчёт повреждений от крупных обломков? Волшебной способности саморемонта у наших кораблей нет.
– Что-то мне подсказывает, что не тебе этим заниматься. Так что не напрягайся раньше времени, – презрительно ответил Рома.
Они сверлили друг друга глазами.
– Корабельная способность саморемонта есть только у межзвёздной цивилизации, такой как Эстерау, – попытался разбить яростный зрительный контакт Армавир, всё же заняв сторону Ромы.
Взгляды парней расцепились, и молодые люди сделали вид, будто вся их перепалка была не чем иным, как будничным разговором о погоде. Но так же, как и то,
– Да и энергетических щитов, как у Эстерау, у нас нет, – нарочито равнодушно сказал Тамар.
– Боты – тоже своего рода саморемонт корабля, – ровно и бесстрастно проговорил Рома, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.
Тамар безучастно рассматривал потолок и, похоже, решил не реагировать на выпад.
– А ты знал, что половину пути составляет разгон, а вторую половину должно составлять торможение – такое же, равнозначное. По правилам, – насупился Армавир и поправил очки, когда увидел не особенно располагающую реакцию Ромы на этот факт.
– А я о чём? – вновь вспыхнул Тамар. – В космическом вакууме происходит непрерывный разгон корабля. При увеличивающейся скорости и урон от повреждений будет усиливаться.
– Ты как, хорошо подготовился к экзаменам? – спросил Рома Армавира, демонстративно игнорируя Тамара.
– Да, вроде неплохо, правда, насчёт истории сомневаюсь, не все даты запомнил, – ответил Армавир.
– Я думаю, что сдам физподготовку, психологию, общество и физику космического пространства. А вот на истории Эстерау придётся попотеть! – вздохнул Рома.
– Вы идёте на «Стратегическую разведку»? – как-то нарочито равнодушно спросил Тамар.
– Да, – холодно сказал Рома.
– А ты тоже, да? – поинтересовался Армавир.
Тамар коротко кивнул.
– А почему ты выбрал эту специализацию? – решил выяснить парень.
Тамар развернулся к Армавиру и с раздражением ответил:
– Потому что моего старшего товарища убили в ходе одного из контактов с эстерайцами, и я хочу стать разведчиком!
Рома вдруг ощутил, как в один момент может измениться отношение к человеку. Всего одна фраза перевернула восприятие. Только что Тамар казался ему заносчивым задавакой, как вдруг он понял… Понял Тамара. Будто бы вспышка раздражения расколола скорлупу холодной надменности, и теперь Рома увидел, что за ней скрывалось, словно сам ощутил эту боль, такую знакомую боль от потери близкого человека. Он и сам недавно осознал, что от безжизненности до бесчувственности всего один шаг, но папа был рядом, чтобы вернуть его к жизни. Может, у Тамара не было такого человека?
– Ох, сочувствую, – произнёс Армавир, так же изменившись в лице.
Тамар, ничего не ответив, посмотрел на звёзды за окном.
Рома участливо спросил его:
– Как это произошло?
Науменко резко обернулся и грубо ответил ему:
– Какая тебе, к чёрту, разница?! Тебе всё равно меня не понять!
Рома пронзил его взглядом и ледяным тоном произнёс:
– Моя любимая погибла!
Тамар побледнел.
– Что, потерял близкого человека и думаешь, будто пережил больше других и можно высокомерно судить всех вокруг? Знаешь что, я дам тебе совет, Тамар! Не надо себя так вести! – с нажимом сказал Рома.