Эффект бумеранга
Шрифт:
– Лучше б уж пили, давно захлебнулись бы! – озлился почему-то серб.
– Ни хрена не понял…
– Те и другие просто обожают выстроить всех в колонны и, как баранов, под пулеметами гнать к счастью… А счастье в их представлении должно быть какое-то такое, как у карасей на сковородке. Хочешь – не хочешь, а подпрыгивай. Не хочешь подпрыгивать – скопом маршируй в преисподнюю…
Сарматов с удивлением посмотрел на серба, потом повернулся к подельникам Лямпке:
– Говорят, вы «дикие гуси»?.. Коли так, самое время выбрать другую стаю…
– Где ее, другую,
– Откуда ты такой крутой на нас свалился? – спросил кто-то за его спиной. – Из ЦРУ или, может, из КГБ?..
– Вы тоже нацисты? – проигнорировал вопрос Сарматов.
– Легче на поворотах… Мы – солдаты удачи, сэр, такая у нас кликуха на всех континентах.
– Все мы тут дерьмо порядочное, но наци у нас был лишь один Лямпке, – выступил вперед высокорослый парень со светлой кожей, но с явными признаками африканской расы. – С нами у тебя проблем больше не будет. Рибейро Крус из Португалии, – отрекомендовался он и протянул руку для рукопожатия.
– Джон Карпентер, – ответил Сарматов.
– Здорово ты уделал капрала Лямпке, мистер Карпентер, – вслед за ним протянул руку белесый отечный мужик. – Кнут Торстенсен. Норвежский моряк. Вернее, горький пьяница, списанный с либерийского судна. Признаться, мистер Карпентер, мне тоже наш бизнес никогда не казался христианским делом… Короче, готов стать под твои знамена, сэр.
– Кларк из Австралии, – следующим протянул руку мужик с конопатой мордой и сонными рыбьими глазами. – Работал по мокрухе в Анголе, Конго и Мозамбике. Вожу все, что движется, летает и плавает. Стреляю из всего, что стрелять в принципе не должно. Если мой контракт остается в силе, то за мной дело не встанет.
– Господа, все контракты остаются в силе, – поспешил заверить их Юсуф. – Более того, я вдвое увеличиваю суммы, в них оговоренные.
«Дикие гуси» сразу повеселели.
– Гвидо, итальянец с Сицилии, – протянул Сарматову руку худой, заросший полуседой бородой человек. – Летал на мокруху в Анголу, Нигерию и Сомали и еще много куда… Я в основном по минному делу, сэр. Правда, теперь от меня толку мало. Подцепил в джунглях какую-то заразу и таю, как свеча церковная… Я еще хочу сказать, что кхмерам надо дать оружие, вон его полгрузовика, иначе их в джунглях арабы перережут, как поросят.
Но, к удивлению Сарматова, получившие еду кхмеры наотрез отказались возвращаться домой. Несчастные люди всерьез поверили в возможность высоких заработков в джунглях и во встречу со своими беременными женами, увезенными белыми людьми. Впрочем, брать в руки оружие они тоже отказались наотрез.
Внезапно со стороны моря ударил острый луч прожектора.
– Пограничный катер! – в панике заметался по причалу Юсуф. – По машинам! Сматываемся!
Португалец и австралиец бросились за баранки грузовиков, а сам Юсуф сел за руль джипа. С катера прозвучала неприцельная очередь из пулемета. Она высекла снопы искр из нависшей над причалом скалы и заставила колонну автомобилей быстрее тронуться в путь. Первым устремился в проход между скалами
С пограничного катера спустили резиновую лодку. Раскачиваясь на утренней свежей волне, она с трудом подобралась к причалу. Наткнувшись на окровавленные трупы, распластанные на камнях причала, невыспавшийся офицер-пограничник чертыхнулся:
– Чертовы контрабандисты опять разборку устроили! Этот – европеец… Чем же ему так грудь разворотило?..
– На мине, наверное, подорвался, – отозвался кто-то из матросов. – Их полно осталось в джунглях с войны. Вон и тому, тоже европейцу, взрывом ногу вывернуло…
– А горло ему зачем перерезали? – сонным голосом спросил офицер.
– Видно, чтобы не мучился, бедняга, – пожал плечами матрос.
– А тут еще труп! – крикнул другой матрос от края причала. – Похоже, араб…
– Столкните всех их в море, – приказал офицер. – Чтоб не возиться с объяснениями и запросами их посольств.
Матросы-пограничники подтащили трупы бородача и нациста Лямпке к краю пристани. Столкнув их в волны, бьющие в причал, они подошли к Махмуду. Внезапно тот издал громкий стон.
– Живой араб, стонет! – доложили они офицеру.
Тот поморщился и, достав из кобуры пистолет, приставил его к виску Махмуда, но, передумав, приказал матросам:
– На катер его, пусть в контрразведке выясняют, что за птица нам попалась.
В предрассветных сумерках, взлетая на пенистых волнах, резиновая лодка с пограничниками уходила к катеру. С причала вслед ей смотрели хмурые арабы.
– Говорил я: перерезать косоглазых и отбить брата Махмуда! – скрипнул зубами один из них.
– Как бы не так! – бросил араб за его спиной. – Ты, видно, забыл, брат Абдулла, что на пограничных катерах стоят приборы ночного видения. Пулеметы косоглазых кхмеров в этой каменной мышеловке за минуту порубили бы нас всех в капусту.
– Откуси язык, брат Насыр!.. – остудил его пожилой бородатый араб. – У нас нет врача. Отбитый нами брат Махмуд умер бы от потери крови. Теперь у него есть шанс сохранить жизнь… А замки тюрем он умеет открывать, да и мы свой долг, братья, надеюсь, выполним.
– Да свершится то, что должно свершиться! – провели ладонями по лицам остальные арабы.
Прибрежные скалы милях в трех от берега моря перешли в сплошные джунгли. Обвитые лианами высокие деревья смыкались над дорогой, и дорога казалась нескончаемым черным туннелем. Грузовики, попадая в заполненные жидкой грязью рытвины и колдобины, натужно ревели, выбрасывая из-под колес эту жижу вперемешку с вывороченными корнями деревьев. Ближе к полудню на джунгли обрушился вал тропического ливня, который не в силах были пробить мощные фары грузовиков. Юсуф был вынужден отдать команду на остановку. Он даже снизошел до того, что с итальянцем Гвидо прислал в грузовик с громилами шприцы с наркотой. К удивлению Сарматова, серб решительно отказался от дозы.