Эффект Эхо
Шрифт:
Не побоявшись показаться невежливой, женщина исчезла в потоке москвичей и гостей столицы, снующих с толком и без по основной артерии города.
«Второй раз никто не предложит» — эти слова были ее вечным девизом, стимулом, приведшим девочку — пай из далекой Вятки в город — мечту.
Поступив на вечерний в Пищевую академию, Марина через год перевелась на дневной курс. Всеми правдами и неправдами старалась зацепиться за квадратные метры в Москве. Спала с однокурсниками, не гнушалась преподавателей — «почему нет, когда сами предлагают?», шантажировала, откровенно запугивала, чаще проигрывала, порой снимала сливки. Замуж за москвича пока не вышла, но на однокомнатную квартирку
Одного уразуметь не могла, что из Вятки сбежала, а вот Вятка из нее… увы нет.
Оля часто спрашивала себя, что привлекает ее в Марине? Почему, видя все недостатки подруги, она продолжает с ней тесно общаться, делиться сокровенным?
Ответ прост. Именно циничная, беспристрастная стерва способна увидеть любую жизненную ситуацию незамыленным глазом, отвлеченно диагностировать и дать нужный, порой провокационный совет.
Оля, познакомила с ней на прошлой работе, в консалтинговой компании, и, оценив деловые качества, предложила перейти вместе в службу консьержей. За годы общения наблюдала бесплодные попытки несчастной сменить мировоззрение, мимикрировать, затеряться среди урожденных жителей столицы. Скинуть с плеч опостылевший оренбургский платок и обмотаться до ушей шелковым палантином от Шанель. Это вынужденная аллегория, на самом деле гардероб Марина сменила в первую очередь. На фейки, купленные на рынке или в переходе метро.
Доказать бедняге обратное, что платок практичнее и самобытнее, дело пропащее!
«Не учите меня жить» — отрежет она он вслед Элочке.
Вывод напрашивался неутешительный — поменять ареал обитания растения-сорняка можно, а способ пропитания — нет. Паразитическое существование некоторых стремящихся в столицу девиц позволяет им зацепиться коготками за дефекты урбанистического пейзажа, но прорости корнями и подняться по эволюционной лестнице — редко.
И сколько бы яда не проливала Марина, она отчаянно завидовала Ольге. Уже по тому, что та родилась на всем готовом, зубы и когти не отращивала, ни под кого не ложилась и справки о ложной беременности не покупала.
Всю жизнь валяла дурака, или он ее, и надеялась на удачу. А когда поняла, что последний поезд в светлое будущее уходит, все равно не рвала на голове волосы и не стучалась в закрытое окошко по продаже билетов. Потому что знала по опыту — объявят дополнительный состав!
Москвичи — в основной своей массе — пресыщенные флегматики и интроверты. И по большей степени — пофигистические фаталисты. Такова судьба. От нее никуда.
Марина права в одном. Личная жизнь Оли последнее время оставляла желать лучшего. Пока она училась в авиационном вузе, где соотношение полов не в пользу слабого, не забивала голову проблемой, над которой планомерно работали немногочисленные сокурсницы. Выйти замуж всегда успеется. Когда эйфория миновала, поняла, что понаехавшие или предусмотрительные обошли ее на повороте. Но по прежнему не унывала. Четверть века за плечами, красива, умна, обеспечена, уверенна в себе (пока!), судьба ее не обидит. Не прошло и пяти лет, как подавляемая тревога материализовалась, Оля почувствовала себя во второй обойме. Каждый второй понравившийся мужчина уже прибран к рукам, накормлен и выутюжен, на свободе бегают лишь рефлектирующие эгоисты вперемешку с инфантильными мамиными сынками.
В то время ради смеха Оля начала каталогизировать индивидуумов. Пока позволяла память телефона, заполняла контакты всеми желающими, находящимися в свободном плавании. На второй день знакомства начиналось краткое тестирование, звучали вопросы о хобби, а скорее о время убивании. И стоило новому знакомому попасть в отряд собирателей, неважно чего, пивных кружек, спичечных
Неоцененные гении, неудавшиеся изобретатели, неприкаянные странники и непонятые романтики, список бесконечен.
Первый день знакомства с ними заканчивался на бравурной ноте, второй начинался с минорного ноктюрна.
Долгожителями оказались любители фауны, неважно какой. Кошки, мышки, хомячки — сгодится. Собачники — тем более. Перестав с ними общаться по причине отсутствия собственной животинки, Оля не стирала имена, оставляя про запас, на черный день.
В результате тщательного селекционного отбора — «Зеленые» лидировали и находились на вершине ее «пищевой пирамиды».
Перешагнув третий десяток и ощутив себя в зоне отчуждения, женщина серьезно задумалась. Что делать? Как быть? Может не права мама, вбившая ей в голову идеи без доказательств — «Выходи замуж только по любви» и «Берегись женатых»?
Заложив дочери жизненную программу, родители разменяли трехкомнатную квартиру на Кутузовском на две в спальных районах, и, разъехавшись, предоставили беднягу самой себе.
Безусловно, они ратовали за ее самостоятельность, за свободу выбора, так ценимую современной молодежью, но не учли, что девочка, выросшая в тепличных условиях, никогда не станет взрослой, и будет вечно искать приюта.
Очень скоро в жизни Оли появился Никита, друг детства, по счастливой случайности получивший в наследство квартиру в соседнем доме. (Моя бабуля — чудо!) Они выросли в одном дворе-колодце в центре Москвы, менялись формочками и совочками в песочнице, играли в прятки и штандер, прыгали в классики, прятались от дождя под одними липами. Маленький Никитка водился только с девочками.
Не нравились ему мальчишечьи забавы: носиться по дворам с разбитыми в кровь коленками и шашкой наперевес. Он предпочитал «дочки-матери» и «испорченный телефон».
Мальчик был годом младше, в школе их стежки дорожки постепенно разошлись. А в дальнейшем вовсе потерялись. О родителей Оля слышала, что ее друг дважды и безуспешно штурмовал Строгановскую академию, потом подрабатывал декоратором в молодежном театре, пробовался в Щуку. Толкался на съемках, знакомился со статистами и даже получил эпизодическую роль в женском сериале.
И вдруг соткался сказочным видением в булочной, что по-соседству. Радостный визг Оли оглушил старушек, заглянувших в магазин за свежей выпечкой. Никита подхватил подругу и закружил с ней по залу, разгоняя сплетниц по углам.
В его холостяцкой квартире царил проходной двор в содружестве с абсолютным хаосом. Экспрессивные студенты Шепки и Щуки вперемешку с задумчивыми меланхоличными дарованиями из консерватории, свободные художники, загромождающие коридор огромными планшетами и этюдниками, статисты, декораторы, инженю и субретки. Молодая неоцененная богема. Никита для всех находил тихий уголок для беседы, рюмку коньяка или подушку для сна.
Оле он тоже подставил плечо и ответил на простые вопросы.
Утер слезы, напоил чаем с вареньем (кто-то принес, уже не помню!), отогрел. Единожды переступив порог его спальни и, оценив благость и безопасность дружеского секса, Оля не раз обращалась за порцией тепла. Планов на Никиту она не строила, зная его неистощимое либидо и склонность к нетрадиционным отношениям. За руку, конечно, не ловила, но в грехе подозревала.