Эффект Икара
Шрифт:
Келсо перевернулась в воздухе, с грохотом врезалась в стеклянную лампу и упала на полукруглый бар в дальней части каюты. Бок обожгло огнем, когда под ее весом захрустели осколки бокалов и бутылок. Она захрипела и, перевалившись через стойку, рухнула на пол.
У нее закружилась голова, по лицу потекла кровь из открывшейся вновь раны, но Анна попыталась подняться. Медленно моргая, она заметила рядом бутылку бурбона и схватила ее за горлышко.
Келсо выпрямилась в тот момент, когда Федорова прыгнула к стойке, и опустила бутылку как дубину. Киллерша попыталась отразить удар,
Анна невольно оскалила зубы в злобной ухмылке; добиться хоть какого-то звука от безмолвной женщины, хотя бы самого незначительного, было своего рода победой.
Темно-коричневая жидкость расплескалась по телу Федоровой и стойке бара, и женщина отступила на шаг. Именно это мгновение и нужно было Анне, чтобы выхватить из кармана ракетницу.
Она нажала на курок, и дымящаяся ракета полетела, огибая бар и оставляя за собой пахнущий фосфором след. Федорова бросилась в укрытие; ракета подожгла разлитое спиртное, и пламя мгновенно распространилось по комнате. Едкий, липкий оранжевый дым наполнил помещение.
Закашлявшись, Анна выстрелила во второй раз и попала в цель. Куртка Федоровой сразу загорелась, и красные языки пламени устремились к лицу.
Келсо пробиралась сквозь густой дым и воющее пламя к окну, стремясь выбраться. За спиной она слышала звон бьющегося стекла и треск огня — один из диванов превратился в факел.
В этот момент перед ней из клубов дыма появилась Федорова. Кожа ее шипела, лицо было перекошено от ярости, и наемница походила на исчадие ада.
Украденный водный мотоцикл стремительно несся следом за «Икаром», преодолевая расстояние огромными прыжками. Корма яхты нависла над Саксоном, и он заметил, как в центральной части палубы вспыхнул огонь. На мгновение ему показалось, что это отражение солнца в стекле. Бен присмотрелся — языки рыжего пламени вырывались из разбитого окна.
Саксон увеличил скорость и обогнул яхту, направляясь к той стороне, где был виден пожар, и надеясь, что дым скроет его приближение.
Голос по радио на французском, английском и китайском языках от имени швейцарской полиции приказал «Икару» заглушить двигатели и лечь в дрейф.
Намир презрительно усмехнулся, выключил радио и бросил разгневанный взгляд в окно; в этот момент на мостик вошел Барретт.
Великан был в ярости, и по изуродованному лицу из глаза, словно слезы, текли струйки крови.
— Какого дьявола там происходит? — прорычал он, указывая большим пальцем в сторону кормы. — Пожарная сигнализация вопит как сумасшедшая! Келсо не может быть на средней палубе, так что…
— Елена с ней разберется, — оборвал его Намир. — Постоянно приходится подчищать за вами хвосты.
— Эта сучка меня застала врасплох! — взревел Барретт.
— Дебил! — заорал в ответ Намир так громко, что верзила-наемник смолк. — Ты сам виноват — забыл, что она федеральный агент!
Мимо окон плыли облачка гари, смешанные с дымом ракетницы. На контрольной панели мигали огоньки, включилась противопожарная система, и где-то внизу раздавался тревожный звон. Командир
— Что ты делаешь? — спросил Барретт. — Где пилот?
Намир кивнул в сторону открытой задней палубы, на которой их ждал вертолет без опознавательных знаков:
— Прогревает двигатель. Мы покидаем корабль. — Эти слова он бросил с раздражением. — Операция летит ко всем чертям! Нужно немедленно уходить, пока еще можно что-то спасти. — Лицо его перекосилось от злобы, когда он выглянул в окно. — Сюда движутся полицейские катера. Очевидно, кто-то выдал нас властям.
— Саксон?
— Какая разница! — прорычал Намир. — Даже если Таггарт жив, это не важно — наша цель все равно достигнута. В рядах «Фронта человечества» неразбериха, а по телевизору сообщат то, что мы прикажем. Наше дело сделано.
— Так что, просто бросим все и сбежим? — удивился Барретт. — Сначала мы лишились самолета, а теперь этой посудины?
— Пусть все сгорит, — ответил Намир. — Ее цена ничтожна по сравнению с тем, чт о мы выиграли. Мы будем по ту сторону границы, прежде чем швейцарцы сообразят, что произошло. А когда они потушат пожар, группа сочинит сказку, которая лучше всего нам подходит.
Пальцы Федоровой, словно железные прутья, вонзились в руку Анны через грязный рукав блузки, и каждое движение, каждый толчок и шаг по палубе причинял новую боль. Киллерша сдавила нерв на предплечье, и Анне казалось, будто руку погрузили в кислоту.
Она жадно хватала воздух и шла вперед, во рту появился вкус крови. Анна успела разглядеть свое отражение в одном из окон. Когда-то Келсо мечтала оказаться на борту роскошной яхты, подобной этой, но сейчас она выглядела словно призрак, несчастный раненый солдат, ковыляющий по полю после битвы.
Федорова вытолкнула ее на верхний уровень и продолжала гнать вперед. Налетел порыв ветра, и Анна пошатнулась. В отдалении она заметила черный вертолет, готовый к взлету, жужжащий винтами. Рядом ждали Намир и Барретт, и при виде пленницы на лице последнего появилась зловещая, полная ненависти ухмылка. Он шагнул вперед, сгибая и разгибая толстые, тяжелые металлические пальцы.
Анна попыталась вырваться, но за спиной были лишь стальные перила. Дальше, внизу, находилась главная палуба и нос; очертания яхты напоминали острие кинжала. Дрейфующее судно было окутано дымом.
Намир вытянул руку и остановил Барретта, обуреваемого жаждой мести.
— Келсо мне нужна целой и невредимой, — услышала она сквозь жужжание винтов. — Здесь нам не удалось ее допросить, сделаем это в безопасном месте.
— Нет… — Она снова начала сопротивляться, но Барретт схватил ее и рванул, едва не сбив с ног. — Нет! — Анна дралась руками и ногами, но против великана все было бесполезно.
Ее охватил невыносимый ужас. До этого момента Келсо цеплялась за тонкую ниточку надежды, верила, что существует шанс сбежать от Тиранов и выжить. Все рухнуло, когда ее поволокли к вертолету, и Анна с ужасающей четкостью поняла, что отныне у нее нет будущего, что не будет ни спасения, ни пощады…