Эффект мистики
Шрифт:
«Было за что», – подумала мать Полина, выпив воду после таблетки, и сказала:
– Инна, сама бери ключи от квартиры, открывай и закрывай дверь за собой.
Дочь ушла гулять, уверенная в своей правоте. Мать полежала, встала, занялась домашними делами, делиться такими событиями ей не хотелось.
Мать Паши тоже почувствовала временное влияние Инессы Евгеньевны, поначалу она радовалась, что сын пожил в достатке, по-человечески, с компьютером в квартире, с отцом пообщался. А сын… Он по возвращении от отца стал унижать мать своим высокомерием,
Паша круто изменился, он излучал презрение в адрес матери, которая не знала, что ей делать. Парень с достоинством носил вещи от Платона и Инессы Евгеньевны и полностью отказывался носить ту одежду, что покупала ему мать.
Сам Степан Степанович, выручив Инессу Евгеньевну от нападения, возвратился в свою холостяцкую берлогу. Он рвался к ней, но понимал, что это невозможно. После нее его не интересовали две его бывшие женщины, он им отдавал деньги на детей, а сам жил достаточно экономно, да и не так много он и получал, чтобы все были счастливы. Поэтому Степан Степанович не мог решить проблемы своих детей на уровне Инессы Евгеньевны – разные у них финансы, разные.
Летом Платон решил поехать в отпуск куда подальше. Он подготовил машину к дальней поездке, взял минимум вещей и продуктов, зашел к Анфисе домой, а зря. На пороге стояли сумки, огромные сумки и гигантский чемодан на колесиках.
– Анфиса, ты куда собралась? – удивленно спросил Платон, рассматривая огромное, по его меркам, количество сумок.
– Платон, я решила поехать с тобой, – устало проговорила Анфиса, подтаскивая в прихожую очередную сумку. – Все надо, там ничего лишнего нет.
– Дорогая моя, ты прекрасно знаешь, что я еду в отпуск на две недели! Куда столько вещей набрала?! Если чего там нет, так вполне можно обойтись! Причем спокойно. А ты весь дом в сумки засунула! Они в машину не влезут!
– Влезут! Дорогой мой, я знаю твою новую машину и ее багажное отделение! Три сумки в ширину, две сумки в длину! Чемодан снизу. Собачку в клетке возьму на колени.
– А собачка откуда? У тебя собачек не было!
– Купила я маленькую трехмесячную собачку, она в домике спит. У нее есть все документы для пересечения границы.
– Нет, в таком случае мне лучше дома остаться, без тебя и твоей новой радости!
– Платон, твое дело – машину вести, я на место шофера сумки не поставлю! Не бойся!
– Успокоила. Я еду в санаторий, там рыбалка в двух озерах, стенды для стрельбы. Что ты там будешь делать?
– Понятно, родной, мне все понятно! Да, я не умею рыбу ловить! Я не люблю стендовую стрельбу, сильно в плечо после выстрела отдает! Буду сидеть на веранде домика и на горы смотреть.
– Ладно, отбери сумки первой необходимости и второй, чтобы знать, что можно оставить дома.
Платон ехал, ехал и вспомнил, что забыл положить в машину удочки, он их вытаскивал для укладки багажа, а удочки хотел сверху положить и забыл.
–
– Платон, удочки бабки домой отнесут, они видели, что мы уезжали, а вернемся назад – дороги не будет.
– Это ты абсолютно права, я вернулся, и все пошло кувырком, а то бы один давно уехал и с удочками.
– Поедем в другое место! Какая разница, куда ехать!
Они остановились в деревне, расположенной у дороги.
Анфиса отказалась спать в машине и показала на приличный домик. Хозяйка предложила им комнату с двумя узкими кроватями, но с большими подушками. Анфиса зашла в горницу и удивленно остановилась: перед ней стояли напольные часы, украшенные янтарями! Платон стоял рядом с ней, не отводя глаз от узкого деревянного шкафа, вверху которого располагался циферблат, выполненный из янтаря. На стрелках часов двигались маленькие янтари.
– Какая прелесть! – выдохнула Анфиса. – Просто чудо, а не часы! Откуда они у вас?
– Так мы тут всегда жили, рядом с дорогой. Прадеду моему за лошадь барин отдал эти часы, вот и стоят здесь, никто им не удивляется, – ответила приветливая хозяйка.
– Вы нам не продадите? – спросил Платон наугад.
– А что, купите? Надоели, черти, громко тикают, гирьки у часов в шкаф уходят, место только занимают эти часы. – сказал подошедший хозяин.
– Купим часы, а собачку оставим вам. Возьмете? – спросила Анфиса и добавила: – Собачка с родословной.
– Возьмем щенка! Он красивый, лапы у него крупные, большая вырастет собака, нам у дороги она не помешает, – ответила хозяйка.
На том и решили.
Утром Анфиса и Платон расстались с добрыми хозяевами, а часы привязали к крыше машины. В санатории Платон поставил часы в домике. Больше половины вещей, что привезла Анфиса, здесь были не нужны. Два прозрачных озера с рыбой доставляли ей зрительное удовольствие.
Платон периодически сердился на Анфису за забытые дома удочки, а она отвечала, что ей нравятся карпы в пруду, а не на сковородке, что она не любит и не умеет жарить свежую рыбу. Ей понравилось кататься по озеру на бананах. Стендом для стрельбы распоряжалась девушка, она так ловко управлялась с оружием, что Анфиса невольно увлеклась стрельбой. У нее возникло ощущение, что ее, как пулю, вбили в стенд.
В углу комнаты громко тикали янтарные часы. Анфиса посмотрела на часы, ей показалось, что стрелки подмигнули. Она подошла к часам, открыла дверцы, и ей мучительно захотелось взять в руки гирьки. Она дотронулась рукой до тяжелой, металлической гирьки в виде цилиндра. Вторая гирька очень походила на золотой самородок, который когда-то она видела у Степана Степановича.
Двумя руками Анфиса подняла цилиндрическую гирьку, покрутила в руках. Она заметила линию соединения, нажала на гирьку снизу, и гирька в ее руках распалась на две части. Внутри гирьки лежало пожелтевшее письмо.