Эффект недостигнутой цели
Шрифт:
Руслан рухнул лицом в подушку, давясь от смеха.
– Вот чего ты ржешь? – Лика изобразила притворное осуждение. – Я серьезно говорю.
– Ты забавная. – Он оторвался от подушки, с трудом сдерживаясь, чтобы опять не загнуться от хохота. Еще ни одной женщине не удавалось его так рассмешить. Все они жаждали романтики или денег. Кто-то устраивал целые спектакли с театральным закусыванием губ и красивыми позами, кто-то умело отрабатывал набор телодвижений, фальшиво постанывая и имитируя оргазм. И никто не подходил к сексу как к необременительному развлечению. Пожалуй, короткая интрижка со столь интересной
Лика потянулась к тумбочке и проверила время на мобильном:
– Уже поздно, скоро дочь вернется. Думаю, тебе пора выметаться.
– Идеальная женщина! – Бажин сел на кровати, поднял валявшиеся на полу брюки и стал одеваться.
Едва он вынырнул на улицу из подъезда, умиротворение и расслабленность сразу же улетучились. Вечер был теплый, но шел дождь. Мелкая морось облепила лицо, и Руслан подумал: здорово бы очутиться сейчас подальше отсюда, в сухом и многолюдном месте, где тебя никто не знает и что самое важное – где тебе ничего не нужно делать.
Он обогнул здание и исчез в темноте переулка. Саша проводила его долгим взглядом, вышла из-за кустарника, за которым спряталась, едва увидела чужака, и быстро зашагала к подъезду, откуда он минуту назад появился…
Было начало десятого, вечер, а подполковник полиции Матвей Сергеевич Асадчий все еще торчал на службе. Он сидел за массивным, красного дерева, столом, в отполированной поверхности которого отражались стенды с военной атрибутикой и висевшие на стенах клинки и ножи, изучал разложенные бумаги.
С каждым годом в районе растут показатели раскрываемости преступлений, за что ему, Асадчему, вышестоящее руководство уже неоднократно выражало благодарность. Однако до идеального положения дел было еще ого-го как далеко. Его ребята старались, из кожи вон лезли, но некоторые преступления так и оставались нераскрытыми.
Он пробежал глазами по лежащему перед ним документу. Вот, например, в прошлом году было совершено три похожих убийства, объединенных впоследствии в одно уголовное дело. Три человека, все мужчины, от двадцати пяти до сорока пяти лет, разных социальных слоев, были зарезаны идентичным способом. Одного убили в собственной квартире, двух других прямо на улице ночью. Всем троим нанесены колото-резаные раны в область горла острым предметом. Смерть от потери крови наступила быстро, самое максимальное через пять минут. Никаких улик и следов на трупах, по большому счету никаких зацепок. Рост убийцы 175–180 сантиметров, левша, вот и все.
Асадчий резко захлопнул папку и потянулся. Встал из-за стола и любовно посмотрел на коллекцию военных шевронов, нашивок, кокард, эмблем и нагрудных знаков. Собирать их он начал лет десять назад и к настоящему моменту обладал примерно тысячью экспонатов. У него имелось и много ценных раритетов. Чего только стоят парадные погоны маршала СССР С. Тимошенко, выполненные по индивидуальному заказу золотым шитьем. Обошлись Асадчему в кругленькую сумму, но он ничуть не жалел. Хороша была и кокарда российской императорской армии, изготовленная по спецзаказу Николая Второго в ограниченном количестве.
Большинство «сокровищ» Асадчий находил на выставках фалеристов и в Интернете.
Один из последних подарков – шеврон седьмой британской танковой дивизии, действовавшей во время Второй мировой войны. Солдаты этой дивизии, сражавшиеся в Африке против более опытных немецких войск, получили прозвище «пустынные крысы». Во-первых, из-за своей эмблемы – красный тушканчик на белом фоне, но во-вторых, за умелое и хитрое сопротивление коварному генералу Роммелю.
Асадчий предпочитал советскую и российскую военную атрибутику, но от любопытных зарубежных образцов тоже не отказывался. Тем более когда те сами в руки плывут.
Его взгляд остановился на сине-желто-зеленом шевроне.
«Семьдесят шестая гвардейская воздушно-десантная дивизия, – мысленно проговорил Асадчий. – Прославилась благодаря подвигу шестой роты в двухтысячном году, которая вступила в бой со значительно превосходящим по численности отрядом чеченских боевиков, руководимых Хаттабом. В живых остались лишь шестеро десантников».
Асадчий сделал несколько шагов вдоль стены и остановился перед новым экспонатом. Коллекционирование всех этих шевронов, нашивок, нагрудных знаков являлось для него всего лишь развлечением, приятным, но несерьезным. Чем он был по-настоящему одержим, так это холодным оружием, а точнее, ножами. Их он отбирал с особенной педантичностью, не гонясь за количеством, отдавая предпочтение только самым качественным, уникальным экземплярам. Ножей у него было немного. Но за каждый можно было продать душу. Или зарезать. Как тех троих жертв, чьи дела он недавно пролистывал. Он усмехнулся собственной циничности и почти ласково провел по рукоятке закрепленного на стене ножа.
«До чего же хорош! – в очередной раз восхитился Асадчий. – Клинок – мозаичная дамасская сталь, ручная ковка. Рукоять – черный эбен, бивень мамонта, авторское литье, инкрустация перламутром…»
Вид изысканного смертоносного оружия всегда успокаивал Асадчего. Он мог бесконечно долго созерцать их обманчиво спокойную, холодную красоту. Впрочем, на сегодня, пожалуй, хватит. Он вскинул руку и посмотрел на часы. Поздно. Жена уже заждалась.
Прежде чем отправиться домой, Асадчий отодвинул верхний ящик стола и достал стерильные хирургические перчатки. Надел. Затем подошел к большому сейфу, набрал комбинацию цифр. Отворил тяжелую дверцу. Взял с верхней полки четыре увесистых прозрачных пакета с белым содержимым и один за другим положил их в плотный целлофановый кулек. Затем закрыл сейф и снял перчатки. Сунул кулек в портфель, выключил компьютер и покинул кабинет.
Сегодня рабочий день начинался поздно – аж с десяти утра. Бригадир сказал, что есть один большой и хорошо оплачиваемый заказ, так что можно не распыляться на мелочовку. Руслан не был уверен, открыта ли «Кроличья нора», но поскольку все равно проходил мимо, решил заскочить и проверить.
Лика в коротком вязаном зеленом платье склонилась над барной стойкой и сосредоточенно изучала бумаги, делая карандашом пометки.
– Эй, хозяюшка, работаете? – пробасил Руслан, уперев руки в бока.