Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу
Шрифт:
Ритуалы – один из самых действенных инструментов, позволяющий вызвать самый широкий диапазон эмоций: хорошенько поплакать, найти выход гневу, ощутить трепет и изумление. Благодаря ритуалам оживляются такие обыденные, доведенные до автоматизма действия, как утренний душ, уборка в доме или зарядка, которые начинают вызывать у людей восторг, интерес или чувство спокойствия.
Но можно ли использовать инструменты из области поведенческих наук, чтобы проверить, как ритуалы функционируют в повседневной жизни? Проникнувшись созидательным духом медиалаборатории и ограничиваясь рамками поведенческой экономики, я решил, что пора действовать, и взялся придумывать способы для определения роли ритуала и фиксирования его воздействия – как в лаборатории,
Первым делом предстояло выяснить, как оценить влияние ритуала на субъективный жизненный опыт. В научной работе я прибегал к самым разным методам, однако понял, что субъективный опыт лучше всего изучать наиболее простым способом: с помощью опросов. Впервые я воспользовался данным методом, когда проводил одно из ранних исследований по поводу счастья. Тогда я спрашивал у людей, насколько они счастливы, когда тратят деньги или когда складывают оригами, – и насколько они довольны своей жизнью в целом.
Следуя вышеизложенной логике, мои научные исследования касательно ритуалов зачастую начинаются с простого вопроса, есть ли в жизни человека какие-либо ритуалы, и если да, то какие эмоции они вызывают. За годы изучения данной темы мы с командой опросили тысячи американцев по всей стране: молодых и старых, религиозных и не очень. Мы интересовались, полагаются ли люди на ритуалы в определенных сферах или периоды жизни: от времени, проведенного со спутником жизни, до отмечания праздников с семьей, от общения с коллегами до попыток оставить рабочий стресс за порогом дома.
Многие ритуалы, о которых нам рассказывают, уходят корнями в культурные, семейные или религиозные традиции. Такие унаследованные ритуалы несут в себе авторитет предков или связанных с верой устоев. Они проносятся сквозь время и пространство, помогая отдельному человеку вписаться в коллектив, ведь выполняя эти действия, вы становитесь одним из многих – одним из тех, кто пел те же песни, зажигал те же свечи, так же пожимал руку и ходил той же походкой. Унаследованные ритуалы оказывают серьезное влияние на наши представления, потому что все это множество действий – будь то танцы на улицах Дели во время Дивали, поедание мацы на семейной трапезе на Песах или подготовка благовоний, пирожных и печенья на День мертвых – порождает социальную сплоченность посредством глубокого наслоения чувственного опыта, усиленного особой одеждой, светом, музыкой, танцами и едой.
Однако снова и снова мы замечаем, что люди не всегда прибегают к древним унаследованным ритуалам; они создают полностью или хотя бы частично новые. Точно так же и мы с женой на ходу придумали строгий ритуал отхода ко сну для нашей дочери. Такие специфические и оригинальные действия я называю «самодельными» ритуалами.
Некоторые пары крепко связаны особыми глубоко личными ритуалами: «Когда мы целуемся, то обязательно по три раза. Не знаю, с чего все началось, но спустя двадцать два года было бы очень странно целоваться по-другому». Уникальными и трогательными бывают и ритуалы скорби: «Я продолжала раз в неделю мыть машину любимого, как он сам делал при жизни». Ритуалы помогают подготовиться к выступлению: «Я делаю несколько глубоких вдохов и как бы встряхиваюсь всем телом, чтобы избавиться от негативной энергии». Или завершают наш день: «Принимая душ после работы, я представляю, как все мысли о больнице утекают вместе с водой».
Наши опросы по поводу ритуалов в ежедневной жизни американцев подтвердили, что они широко распространены, а еще крайне своеобразны и эмоционально насыщенны. Вопреки популярным представлениям, ритуалы – это не просто и не только наборы инструкций или сценариев, которым мы безропотно следуем. Это действия, которые мы сами создаем и приспосабливаем к жизни, выбирая из огромного ассортимента ресурсов, составляющих наш культурный инструментарий.
В дополнение
Продолжая исследование, я обнаружил, насколько важна эта связь с нашей личностью и чувством сопричастности к ритуалам.
Глава 2
Что посеешь, то и пожнешь
Ничто не будет работать, пока сам не начнешь.
На полке в моем кабинете стоит небольшая каменная фигурка, которую я сделал на университетском мастер-классе. Я записался на курс и, полный решимости, отправился на первое занятие, а сразу после него (да и на последующих уроках) я с тревогой осознал, что, в отличие от меня, многие действительно обладают талантом. Всякий раз я с завистью глядел на моих коллег из разных сфер науки, которые, по-видимому, с легкостью перевоплощались в одаренных скульпторов и создавали из камня изящные и вполне узнаваемые человеческие формы. Моя же фигурка ничем не напоминала человека – она вообще была никакой.
И все-таки при каждом переезде (а после окончания аспирантуры переезжал я частенько) я всегда аккуратно заворачиваю свою фигурку в пузырчатую пленку и кладу в коробку, чтобы она отправилась начинать новую жизнь вместе со мной. Конечно, для музея она не годится. Если бы я увидел такую фигурку у кого-то на столе, то принял бы ее за детскую поделку. В общем, понимаете, выглядит она не очень. Вряд ли кто-нибудь назовет такое «предметом искусства». Однако это каменное творение – мое.
Ценность, которую я придаю результату моего труда, частично можно объяснить феноменом под названием «эффект владения» – его описали Даниэль Канеман и Ричард Талер, специалисты в области поведенческой науки и лауреаты Нобелевской премии. Они провели серию экспериментов, в рамках которых произвольно раздавали людям кружки, шоколад и билеты на бейсбол, и доказали, что сам факт владения чем-либо заставляет нас сильнее ценить эту вещь по сравнению с теми, что нам не принадлежат. Люди готовы заплатить, чтобы оставить себе кружку, которая у них уже есть, – а не пойти и купить точно такую же в другом месте. Никому не нужна лишняя кружка, но как только мы стали ей владеть, мысль о расставании с ней вызывает неприятные ощущения. Вот и у меня с невзрачной фигуркой та же история.
Впрочем, в моей привязанности к каменному творению отражается еще одно психологическое явление, которое не охватывает эффект владения. Я приложил усилия, чтобы ее сделать. И хотя результат, бесспорно, оказался неблестящим, я трудился на курсах несколько недель. Взглянув на ситуацию с аналитической точки зрения, я задумался: а не связана ли моя эмоциональная вовлеченность с приложенными усилиями? Данный вопрос мелькал где-то в глубинах подсознания, не выходя на передний план, пока я не наткнулся на информацию об эпохе пищевой промышленности и быстрой кулинарии, которая пришлась на середину двадцатого века. А конкретнее, речь шла о яйцах и свежеиспеченном пироге.