Эффект зеркала
Шрифт:
– Никто не виноват, что у нее горят карманы!
– В смысле?
– Финансовое планирование – вообще не про нее, – Фельдман закатил глаза и вздохнул. – Она иногда заработает кучу денег – и устроит себе праздник, вместо того, чтобы откладывать. То спустит все в ресторане, то в аквапарк… Детский сад, короче.
– И у вас нет никакого способа с ней связаться?
– Только электронная почта.
– Отлично, – Горовой хлопнул себя по коленям. – Напишите ей письмо с извинениями, назначьте встречу. И перешлите мне ответ.
– Но это как-то… – Фельдман брезгливо скривился. – Не очень…
– Она нужна мне, как
– Я напишу… – сдулся Фельдман.
– Вот и ладненько. Сейчас мы тут с вами все заполним, подпишем, и можете быть свободны.
С момента ухода Фельдмана прошел час, а Горовой так и сидел за столом, уныло пялясь в одну точку. Как и любой человек, он терпеть не мог признавать свои ошибки. Особенно, если прав оказался олух вроде Савчука. Или не такой уж олух? В конце концов, лейтенант просто выполнял свою работу, пока Олег носился за химерами. Это ж надо! Дожить до без малого сорока лет, дослужиться до майора, – и пасть жертвой уличной шарлатанки.
А ведь он смеялся над ее клиентками! И все-таки сам повел себя не лучше бабульки с артритом. Заглотил такую глупую приманку! Слово «убийца» на крошечном листке бумаги! Немного антуража – и вот он уже целыми днями думать ни о чем не может, кроме как о том, откуда она узнала о его прошлом. А она и не узнавала! Теперь Олег готов был пожертвовать зубом, дорогим немецким имплантом, что фокус был в тысячу раз проще. Она от балды написала страшное слово и сбежала, потому что почувствовала чересчур пристальное внимание. И кто бы не испугался слова «убийца»? Простой человек увидел бы в нем предсказание, Олег решил, что девчонка взломала его личное дело… Ну и бред!
Да, он определенно заслужил выволочку от Калинина. Если бы не глупые проволочки, Алиева давно бы взяли и раскололи.
Закончив с формальностями, Олег собрался и двинул домой, решив для себя больше не делать никаких отступлений с маршрута. Спустился, сдал ключи и нагнулся, чтобы расписаться, но охранник огорошил известием.
– Олег Васильевич, к вам посетитель…
– И надо было дождаться конца рабочего дня, чтобы мне это сказать?! – Олегу нужно было на ком-то сорваться, и не его вина, что охраннику приспичило заговорить первым.
– У вас внутренний не работает… И с животными не положено.
– С животными?! – удивление заставило Горового забыть о злости.
Он положил ручку, двинулся к двери и замер. На крайнем сидении, обхватив одной рукой внушительную железную клетку, мирно кемарила Крюкова Айя Сергеевна собственной персоной. Она же целительница Амалия, она же – средоточие его, Олега, неприятностей.
Сон делал ее личико детским и невинным. В общем, изучать ее, пока она не говорила гадостей и не искала способов устроить ему подлянку, было, пожалуй, даже приятно. Так-так. Сама пришла. Повязка на плече, значит, без медпомощи не осталась. Фельдман был прав: она выживать умеет. Знает, что в уголовном кодексе много чего про нее написано, но все-таки пришла. В ее гражданскую сознательность Горовой не верил. И в простую человеческую совесть тем более. Значит, вляпалась в такое, что камера административного
А эта клетка… Обычные девочки спят с плюшевыми медвежатами. Кто это? Фельдман сказал, хорек. Олег шагнул ближе, чтобы присмотреться, и зверек тут же пришел в движение. Принялся с грохотом метаться по клетке и, конечно, моментально разбудил хозяйку.
– Что?! – она подскочила и судорожно вцепилась в прутья, будто нашелся бы на свете хоть один человек, который бы захотел украсть у нее этот кусок меха.
По крайней мере, здесь, в следственном комитете, горжеток никто не носил.
– Здравствуй, Крюкова, – криво ухмыльнулся Олег. – Соскучилась по насильнику?
– А, сле… Товарищ майор, мне надо к вам на пару слов.
– Мой рабочий день окончен, – Олег демонстративно посмотрел на часы. – Но завтра с десяти часов…
– Ну, Олег Васильевич! Это важно!
Она умоляюще посмотрела на него, и он отметил, что белки ее глаз красные от полопавшихся сосудов. Плакала? Не спала? Наркотики? Нет, разумеется, он ее не собирался жалеть. Жалость вообще была Олегу несвойственна до встречи с Айей. По крайней мере, он себя в этом вполне успешно убеждал. Но сейчас… Если и был хоть один шанс, что она скажет правду, что вскроются новые обстоятельства, и они укажут на то, что прав был он, Олег, а не этот предатель Савчук… Стоило ее по крайней мере выслушать. Только с этого момента он будет проверять каждое ее слово. И не выпустит, пока она не сознается, что обманула с «убийцей».
– Пойдем, – бросил он, выдержав драматическую паузу. – Только клетку оставь здесь.
– Не могу, – она вцепилась в прутья еще крепче.
– Кто ее возьмет?
– Не могу – и все. Тогда лучше поговорим здесь, – она с вызовом выпятила подбородок. – Но капитана Джека я оставить не могу. За ним охотятся.
– Еще скажи, что за ним хвост, – Олег расхохотался собственной шутке, но чуть не подавился смехом от того, каким взглядом в него стрельнула Крюкова. – Ладно, пошли. Только не выпускать!
Ему хотелось отвесить себе леща, что он в очередной раз пошел у нее на поводу, но ничего не мог с собой поделать. Вернул ключ и терпеливо дожидался, пока она мстительно вышагивала перед пропускным пунктом, демонстрируя клетку.
– Пойдем, капитан Джек, – громко сообщила она хорьку. – Больше никаких хамов в форме, обещаю тебе.
И уничижительный взгляд ударил по охраннику.
Олег медленно вдохнул и выдохнул, призывая остатки самообладания. Он понял две вещи: вечер будет долгим, и Фельдман был бесконечно прав, что не стал с ней связываться.
– Куда ты влипла?! – спросил Горовой, как только закрыл дверь в кабинет на ключ за спиной своей поздней посетительницы.
– Почему сразу влипла? – она по-хозяйски сняла ядовито-желтую куртку, бросила на стул, и, с любопытством оглядываясь по сторонам, устроила себе экскурсию по его кабинету и остановилась перед доской с фотографиями. – Ух ты! Настоящий труп?!
– Нет, игрушечный! – Олег раздраженно сунул руки в карманы. – Напоролась на каких-то бандитов? Преступная группировка? Или стащила что-то у плохих людей? Не то, чтобы я собирался тебе сочувствовать. Просто люблю наблюдать за вселенской справедливостью.