Ефрейтор Икс
Шрифт:
Увидев алмазы, Гиря понял все; не смог Крыня довести Ломанного до самоубийства. Того зона не сломала за столько лет, куда уж, щенку мокрушнику… Да с такой заначкой, которая была у Ломанного, можно было долго терпеть. Зря он в побеги ходил, теперь бы уж отсидел, или по амнистии вышел, и жил бы в свое удовольствие. Крыня просто инсценировал самоубийство. Ничего не было удивительного и в том, что у Ломанного оказались алмазы. На зонах и не такое бывает. А Ломанный болтался по Северу как раз в те годы, когда в Якутии впервые
Гиря думал. Дураку ясно, что Крыня делиться не собирается. Вытащишь этого волчищу с зоны, а он – заточку в брюхо, и адье! Да где ж это видано, чтобы Гирю какой-то мокрушник провел?! Камешки надо брать! Глупо их оставлять Крыне. Он и деньги-то за них пропить не успеет. По нему же давно стенка плачет. Такие, как Крыня, тихо сидеть не умеют, им себя показать надо, покуражиться, да в каком-нибудь шикарном кабаке, конечно, когда деньги заведутся. Камешки надо взять так, чтобы и от Крыни отделаться, и от уголовки отмазаться.
Гиря задумчиво глядел на Крыню. В уме постепенно складывалась хитрейшая комбинация, как в шахматах. Надо будет только в побег тащить еще двоих.
Крыня настороженно спросил:
– Чего уставился, первый раз видишь, что ли?
– Думаю, как тебя, вахлака, от уголовки отмазать.
– Знаю, с зоны уйти, трудное дело, потому и предлагаю половину…
Гиря усмехнулся про себя: – "Ишь, расщедрился, без торга половину сам предлагает…"
– Нет, Крыня, с зоны уйти – раз плюнуть. Как дальше?
– Что, дальше? – Крыня с подозрением уставился на него.
– А то… Забыл, где находишься? Отсюда одна дорога ведет, на ней каждую рожу можно высветить, да еще по реке… И потом, камни – не мешок барахла, на толкан не вынесешь…
Крыня растерялся. Гиря с удовольствием отметил это. Теперь только не давать ему опомниться. Быстро, отрывисто, Гиря спросил:
– У тебя бабки есть?
Помедлив, Крыня кивнул:
– Найдутся…
– Давай все, что есть.
– Вечером…
– Ладно, с нами пойдут еще двое, понял?
– Много.
– Там видно будет…
– Своих кого хочешь? – Крыня насмешливо прищурился.
– Дурак! Надо наверняка бить, понял? Как ты камни продашь?
– Так, согласен. Кто?
– Губошлеп. Он жучков денежных знает. Настоящих, деловых, цеховиков. Эти за камни настоящую цену дадут.
– Сопля! Его же первый мент расколет!
– Не расколет. Так повяжем, что и не пикнет. Ну, а если подопрет, сгодится вместо коровы. Дальше. Пойдем напрямик, через тайгу.
– Ты что, рехнулся?! По болотам… Тыщу километров?!
– А ты думаешь по дорожке прокатиться? Нас у первого же верстового столба повяжут. А в тайге дорог много, надо только человечка найти, который тайгу знает…
– Нет, Гиря, у тебя крыша поехала…
– А ты хочешь с комфортом с зоны бегать? Ну, тогда пойди к пахану
– Ладно, кто там у тебя тайгу знает?..
– Хмырь.
– Не пойдет. Он же спит и видит, как оттянет срок и чистеньким выйдет…
– Пойдет. Камешком поманим. Он знаешь, на чем погорел? Соболей налево сплавлял. Так вот, он сам мне говорил, что соскучился здесь. А ему еще двенадцать годков зону топтать. Короче, тащи бабки и сиди тихо. Самое позднее, уйдем через неделю.
– Долго. Быстрее бы…
– Не получится. Без ружья и жратвы тайгу не пройдешь. За неделю хоть сухарей подсушим.
…Присев на бревно, Гиря достал самодельный плексовый портсигар с ярко намалеванной голой девкой на крышке. Закуривая, подмигнул ей:
– Жди, скоро буду…
Разгоняя дымком назойливо зудевших комаров, исподтишка наблюдал за Губошлепом. Работал тот еле-еле, возможно, из-за недавнего обеда. Впрочем, тут было что-то не так. Был бы он нормальным ложкомоем, пахал бы как миленький, несмотря на обед. Явно "рабы" за него норму отрабатывают. Гиря давно приметил его, и все ловил момент, как бы наверняка содрать с него хороший куш. Но случая не представлялось, осторожный щенок! И теперь придется брать его на арапа.
Губошлеп бросил лом и поплелся прочь от плюющейся опилками пилорамы. Лом тут же подхватил неприметный мужичок, и как ни в чем не бывало, принялся выполнять работу Губошлепа. По блуждающему взгляду Губошлепа, Гиря тут же догадался, что он пошел искать местечко, куда бы завалиться вздремнуть. Чуть заметным движением пальца Гиря поманил его к себе, и когда Губошлеп с готовностью подбежал, подвинулся, пригласил:
– Садись. Поговорим… Скучно что-то…
Гиря отметил, что, усаживаясь, Губошлеп достал пачку каких-то иностранных сигарет, голубоватых, длинных и тонких, с маленькими звездочками у фильтра. Впрочем, Гиря давно уже на воле не был, возможно, что такие сигареты уже продаются в каждом киоске.
– Что, собрался вздремнуть чуток после обеда?
– Да нет, живот что-то схватило…
– Живот, значит… Ну-ну… – тон Гири был благодушен и даже ласков. – А ведь ты каждый день после обеда дрыхнешь, или в траве, или в кочегарке. А как же норма? Выработка?
– Так, это… Нагоню! – Губошлеп нервно затянулся.
Гиря видел, что он растерялся, даже не сообразил, что может схватиться за живот, сделать вид, будто стало невмоготу, и смыться в сортир. И Гиря продолжал, развивая успех:
– И сигаретки дорогие смалишь… Может, поделишься?..
– А как же, конечно! – Губошлеп засуетился, достал початую пачку. – Бери! Вечером еще принесу.
– У тебя, пацан, бабки водятся, а делиться не хочешь… Почему? – все тем же благодушным тоном продолжал Гиря, забирая сигареты.