Егерь: назад в СССР 2
Шрифт:
Боится, понял Семён. Но пока ничего не соображает — молчит.
Он сунул ноги в туфли и осторожно выглянул из окна. На пологой железной крыше никого не было.
Раззявы! Понадеялись неожиданно взять.
Выбравшись на нагретую солнцем крышу, он протянул руку Рыжему.
— Давай!
Тот уцепился за его кисть и вылез вслед за Семёном.
Перепрыгивая с одной крыши на другую, они миновали четыре стоявших вплотную друг к другу дома. Хорошо раньше строили, удобно!
Добрались до ржавой пожарной
Семён повис на нижней ступеньке пожарной лестницы, качнулся, разжал пальцы и мягко приземлился на брусчатку двора.
Ушли!
— Куда теперь? — спросил Рыжий, когда они уже шагали по Лиговке. — К Михре?
Вид у Рыжего был несчастный. Понятно — в первый раз влип паренёк!
— Дурак! — снисходительно ответил Семён. — Михря нас и сдал, чтобы ему срок поменьше был.
— Откуда ты знаешь?
— А кто ещё? Сам подумай! От кого менты могли узнать, что мы ему пушки привозим?
— Тогда куда?
— У тебя деньги есть? — вопросом на вопрос ответил Семён.
— Вот!
Рыжий вытащил из кармана горсть смятых бумажек. Негусто.
— Убери пока. Из города надо валить — наши адреса менты уже знают. К вечеру вычислят все места, где мы бывали.
— В-валить из города? — переспросил Рыжий.
От страха он начал заикаться.
— А ты как думал? — зло ответил Семён. — Отсидимся пару месяцев в глуши, потом что-нибудь придумаем.
— У меня же родители на следующей неделе прилетают! — испуганно пролепетал Рыжий.
— Вот с ними и свяжемся. Твой батя нас как-нибудь вытащит!
Семён старался говорить уверенно, чтобы хоть немного успокоить Рыжего. Его батя — их единственный шанс. Иначе придётся бегать до конца жизни.
Впереди показалась автобусная остановка, к ней как раз подъезжал автобус.
— Бежим!
Вжих-вжих! Вжих-вжих! Вжих-вжих!
Левая рука крепко упирается в шершавую, разлохмаченную кору берёзового ствола. Правая — тянет на себя пилу, свободно зажав отполированную ладонью деревянную ручку. Блестящие крупные зубья впиваются в дерево, выбрасывая наружу влажные жёлтые опилки.
— Андрюха! Долго ещё пилить?
Брат останавливает пилу, выпрямляется. На его лбу блестят крупные капли пота.
— Устал?
Он мнётся.
— Да нет. Надоело просто.
— Так дрова-то нам нужны. Кроме нас их никто не напилит. Быстрее закончим — быстрее освободимся.
— Погоди, у меня кисть свело!
— А ты не толкай пилу. Держи свободно и просто тяни на себя.
— Давай воды попьём!
Я кивнул. Брат с радостью бросил пилу и пошёл в дом. Долго там возился, наконец, вышел с ковшиком воды.
—
— Давай.
Холодная колодезная вода ломила зубы. Я пил её маленькими глотками, чтобы не простудить горло.
Колодец был выкопан за домом. Иногда я про себя называл его домом Жмыхина. Но тут же останавливался и поправлял себя. Это дом охотобщества. И сейчас в нём живу я.
— Куда тебе столько дров? — продолжал ныть брат. — Ты же сам говорил, что надолго здесь не останешься.
Я пожал плечами.
— Баню топить. И сменщику оставить, когда приедет.
— Что он, сам себе не напилит?
Я вздохнул и посмотрел на брата.
— Серёга, давай прямо. Что происходит?
Брат ковырял носком ботинка сочную береговую траву.
— Скучно здесь. Только ты, да я. Даже телевизора нет.
— Книжки есть.
— Да ну их!
Серёжка пренебрежительно махнул рукой.
Я еле сдержался, чтобы не прочитать брату нравоучительную лекцию о том, как губят человека лень и отсутствие любопытства. Но сдержался. Он таких лекций выслушал до чёрта, и больше. А что толку?
— Ладно! Давай договоримся так: ещё час пилим дрова, а потом поедем в гости.
— А к кому? — заинтересовался Серёжка.
— Увидишь. Обещаю — будет интересно.
— А за руль пустишь?
— Конечно, пущу. Взялся учиться — так уж учись.
— Тогда давай пилить? Чего мы стоим? Время-то идёт!
Серёжка поднял пилу и протянул её мне.
Вжих-вжих! Вжих-вжих!
Через час мы сложили напиленные дрова в кучу, умылись у крыльца, поливая друг другу из ведра, и наскоро перекусили яичницей.
— Надень другую рубашку, — сказал я брату. — В гости же едем.
И протянул ему ключи от машины.
— Заводи! Только не гони сильно.
Брат уверенно вырулил на дорогу и повернул налево. С каждым днём он водил всё лучше и лучше.
— Куда поедем? — спросил он, направляясь в сторону Светлого.
— Сначала в Черёмуховку. За магазином поверни налево — там лесная дорога будет.
Через час Серёжка остановил машину возле сельсовета Черёмуховки. Я вытащил из кузова ведро с лениво трепыхающимися карасями, которых мы наловили с утра.
— Фёдор Игнатьевич! Добрый день!
— А, Андрей Иваныч! Как дела? Ты позвонить приехал?
— Ага. Держите!
Я протянул председателю ведро с рыбой.
— Спасибо, Андрей Иваныч! Побаловал! Пойду — отнесу супруге, пусть на обед поджарит.
— Как её здоровье? Травка помогает?
— Помогает, всё хорошо.
— Фёдор Игнатьевич, а почему вы мне ничего не рассказывали про Трифона?
Фёдор Игнатьевич нахмурился.
— А что про него говорить? Живёт себе и живёт. Людей лечит травами. Человек тихий. А ты с чего про него спрашиваешь?