Егерь: Назад в СССР 3
Шрифт:
Зал заинтересованно притих. А затем дядя Лёня выкрикнул с места:
— А что именно клевета-то, Фёдор Игнатьич? Объяви, чтобы люди знали — о чём говорить нельзя!
Фёдор Игнатьевич побагровел.
— Я о таком паскудстве вслух говорить не стану! — выкрикнул он. — А ты, дядя Лёня, прекрасно знаешь, о чём идёт речь! И премии за пьянство на рабочем месте и балабольство уже, считай, лишился!
Тут зал зашумел. Одной половине деревни хотелось знать — за что именно можно ни с того, ни с сего лишиться премии. А вторая
— Тихо! — закричал Фёдор Игнатьевич.
Но его никто уже не слушал.
Тогда директор совхоза решил спасти ситуацию. Он зазвонил в председательский колокольчик и, не выпуская колокольчика из рук, вышел к трибуне.
— Товарищи! Послушайте, товарищи! Председатель сельсовета абсолютно прав — нельзя же распускать грязные слухи о своих односельчанах! Руководство совхоза его в этом полностью поддерживает! И мы будем лишать премии всех, кто вместо работы занимается пустозвонством. А если будет нужно — и милицию подключим!
При слове «милиция» прения в зале стали стихать.
Директор совхоза достал из кармана пиджака большой носовой платок и вытер обильно вспотевшую лысину.
— Давайте жить дружно, товарищи, — сказал он как кот Леопольд из известного мультфильма, — а работать — продуктивно! А тебе, Фёдор Игнатьич, мы окажем всемерную поддержку и медицинскую помощь. Наши врачи и не с такими проблемами справляются! Так что не переживай и работай спокойно.
И тут зал взорвался хохотом.
Петух в клетке шевельнулся и испуганно закудахтал. Я насторожился, целясь стволами в залитую лунным светом ночь.
Чёрная тень метнулась к клетке, бросилась на неё грудью. Петух захлопал крыльями и истошно заорал:
— Кукареку!
Клетка опрокинулась в снег. Я прицелился в тень и выстрелил. Тут же над ухом грохнул выстрел Валеры.
Тень опрокинулась набок, громко рыча, и поползла по снегу. Я прицелился и выстрелил ещё раз.
— Держи его на прицеле! — крикнул я Валере.
Быстро скинул шубу, подхватил ружьё и выскочил из сарая, на ходу забивая в ствол новые патроны.
Мы с Валерой изначально договорились так, что при необходимости один стреляет дважды, перезаряжается и идёт добирать волка, а второй держит его на мушке.
И теперь я подходил к волку стороной, чтобы не перекрыть Валере сектор обстрела.
Волк неподвижно лежал рядом с опрокинутой клеткой, уткнувшись оскаленной мордой в снег. Шерсть на его правом боку слиплась от крови. Видимо, все пули легли, куда надо.
— Готов! — крикнул я Валере, не отводя стволы от волка.
Сзади заскрипел снег.
— Здоровый какой! Это он тогда ушёл из облавы?
— Похоже. Ну, что — шкуру здесь будешь снимать?
— Шутишь, Андрюха? Отвезём домой, там в сарае подвешу и освежую.
Мы попробовали поднять волка за лапы, но тяжёлая туша неудобно сползала обратно в снег.
—
— Погоди, — остановил я его. — Там в сарае есть жердь.
Я сходил в сарай за жердью. Мы связали мёртвому волку лапы, просунули жердь под верёвки и подняли зверя на плечи.
Машину я оставил сразу возле околицы, чтобы не насторожить зверя. Мы дотащили волка до едва заметной под снегом колеи, которая, отделяясь от дороги, уходила дальше в поле.
— Опускаем, — сказал я Валере. — Сейчас схожу за машиной. А ты пока петуха принеси.
Остывшая машина неохотно завелась. Я посмотрел на часы — второй час. Не так долго пришлось ждать волка, он пришёл почти сразу, как деревня затихла. Наверняка дневал где-то недалеко от опушки, чутко ловя мохнатыми ушами каждый звук.
Немного прогрев двигатель, я включил первую передачу и съехал с дороги на колею.
Валера стоял возле волка, растерянно глядя на клетку. Мою шубу он держал в руках.
— Петух, кажется, того, — сообщил мне охотник. — Сдох.
— Как? — удивился я. — Клетка же целая!
— Сам посмотри.
Я взглянул на клетку.
Петух неподвижно лежал на боку. Глаза его подёрнулись белой плёнкой.
— Ох, чёрт! Татьяна Семёновна расстроится! Мы же ей обещали, что вернём петуха в целости.
— Так она сама сказала, что петух ей не нужен, — возразил Валера. — Он ей на голову прыгает.
— Мало ли, что она сказала! Сколько лет у неё этот петух? Наверняка Татьяна Семёновна привязалась к нему за это время. Ну, ладно! Придётся деньги отдать.
— Зато волка взяли! — сказал Валера, пытаясь утешить меня. — Вон, какой волчара!
Глаза Валеры светились счастьем. Ещё бы! Теперь его дом украсит великолепная волчья шкура. А расплачиваться за гибель петуха придётся мне — ведь это я обещал бабе Тане, что с птицей всё будет в порядке.
Ну, и чёрт с ним! Главное — волка добыли.
Я отстегнул задубевший на морозе брезент тента и откинул задний борт. Вдвоём мы кое-как погрузили тушу в машину. Обмазанную вонючей мазью клетку мне грузить не хотелось, поэтому я достал из машины топор. Отбил им приколоченную дверцу, вынул дохлого петуха и бросил его прямо на волка, а клетку выкинул в придорожные кусты. Захлопнул борт и опустил тент.
— Поехали, Валера!
Я довёз Валеру до его дома. Пока мы тащили волка в сарай, Мишка басовито и оглушительно лаял и рвался с цепи. Из-за дома ему визгливо вторила Кара. В окнах дома зажёгся жёлтый свет — это проснулась Галя, жена Валеры.
Я помог Валере подвесить тушу за задние лапы на крюк, который был крепко ввинчен в потолочную балку. Передние лапы волка почти доставали до земли, пушистый хвост свесился набок.
Валера крепко пожал мне руку.
— Спасибо, Андрюха!
Я попрощался с ним и пошёл к машине.