Егерь. Девушка с Земли
Шрифт:
— Оно не выходит на свет… — прошептал Скворцов. — Где у нас больше всего света?
— Там! — Реми указала на вход в тоннель, вдоль его ребристых стен струились флуоресцирующие трубочки.
— Поднимаемся и идем. Слышишь, Реми? Идем скорее!
Они пошли в обход озера. Стараясь не наступать на дружков-иглокожих, которых явно привлекал едкий запах электролита.
— Кроха, куда ты собралась? — звучал в голове Реми усталый голос папа. — За кем ты идешь? Что ты знаешь об этом егере? Ведь это он трижды продал тебя симмонсам! Погоди, кроха! Или твой старик-миллионер не разбирается
Реми невольно оглянулась.
За нагромождением камней двигались тени. Щупальца! Узкие, пупырчатые, покрытые слизью! Много-много щупалец. И вытянутая лошадиная голова: осторожно выглядывает из-за глыб…
— Знаешь что, кроха? — вновь раздался голос папа. — А ты возьми… Слышишь, милая? Возьми и убей его! Убей! И иди ко мне.
— Эндрю! — Реми взлохматила волосы, прижала ладони к вискам. — О боже, Эндрю!
— Что там? — не оборачиваясь, отозвался егерь. Вход в освещенный тоннель был уже близко. Всего несколько шагов. Всего несколько…
— Это место — не мастерские Вседержителя. Здесь правит сам дьявол! Сам дьявол! — И она разрыдалась в голос.
— Убей, кроха! Я прочитал его мысли, он — страшный человек! Столкни его в кислоту! Сделай это ради нашей семьи!
— Не останавливайся, Реми!
Они ворвались в тоннель. Побежали вдоль светящихся стен, и наперегонки с ними мчали пузырьки воздуха, которых гнали по наполненным водой трубкам невидимые сердца Большого барьерного рифа Хардегена.
— Погоди… — Реми привалилась спиной к стене. — Погоди! Оно отстало, а у меня очень сильно болит голова. Погоди же, Эндрю! Я прошу тебя!
Скворцов развел руками; ему хотелось, чтоб расстояние между ними и коньком-телепатом становилось только больше.
Со стороны пещеры, из которой им пришлось ретироваться, донесся хруст стекла. Где-то недалеко зажурчала вода, и сразу десяток трубок под сводом тоннеля стали меркнуть. Реми и Скворцов переглянулись. Снова зазвенело, и несколько трубок, что тянулись вдоль стены, потускнели.
Скворцов схватил Реми за руку. Потащил, как тащит локомотив железнодорожный состав. Вдоль плавного изгиба стен; вперед и вперед. Через сгущающийся сумрак: трубки гасли одна за другой.
— Эта тварь идет за нами! Эндрю!
Тоннель оборвался. Они очутились в зале, опоясанном многочисленными террасами. Сталактиты, обжитые флуоресцирующими бактериями, сияли, точно люстры. Среди этих люстр, прицепившись к естественной лепнине свода когтями, свисали головами вниз жаброхваты.
Сотни рыжих жаброхватов мелкой породы. С жалами, как у сколопендр-секаторов, на длинных хвостах.
Скворцов мигом оценил обстановку. Если жаброхваты поселились в этой пещере, значит, она соединена с поверхностью. То есть выход может быть где-то неподалеку. В первый раз за время многочасовой пещерной одиссеи Скворцов почувствовал, что шанс выбраться из лабиринта внутренностей Большого Хардегена все-таки есть. И это не какая-нибудь инфантильная надежда или навеянная чертовым инфразвуком галлюцинация. А настоящий шанс.
Егерь прижал палец к губам. Реми поглядела на Скворцова, отвернулась, уставилась на темноту в тоннеле.
Во тьме шевелились скользкие
Под каблуком егеря что-то хрустнуло. Скворцов поглядел под ноги и мысленно хлопнул себя по лбу: пол пещеры устилали кости аксл.
— Куда намылился, патрон? — воззвало засевшее во тьме чудовище голосом Джойса. — Ты ведь знаешь, какой аппетит у этих малышек! Мимо них не пройти, патрон! По-моему, ты у нас голова, а я только на тебя работаю.
Скворцов повел Реми к нижней террасе.
— Поднимаемся, — сказал ей на ухо; Реми сосредоточенно кивнула. — И чтоб ни звука!
— Погубишь девчонку и сам отдашь концы! — не унималась тварь. — Что ты пытаешься доказать? Что живешь не зря? Что не напрасно судьба уберегла тебя от резни на Немезиде? Тебя и Кемпнера-мясника. Ха-ха! Когда ты прекратишь прикрываться именем горемычного сержанта Кумбса? Когда перестанешь наказывать себя за то, что когда-то подчинялся Кемпнеру? Ты ведь был солдатом, патрон…
Егерь помог Реми взобраться на уступ.
— Вверх! Вверх! — прошептал он.
Реми обернулась, поглядела Скворцову в глаза. Смахнула со лба пряди и принялась карабкаться. Она «слышала» все, что чудовищный телепат внушал егерю.
— Ну, раз вы молчите, то мы идем за вами! — возвестил голос Джойса.
Жуткая помесь морского конька и осьминога вырвалась из мрака. Тварь, несмотря на размеры, двигалась совершенно бесшумно.
— Да-да, замри, патрон… — продолжал тем временем Джойс. — Сейчас ты, аксла пучеглазый, поплатишься у меня сполна. И девка твоя поплатится.
Реми зажала рот обеими руками. Прижалась спиной к стене пещеры.
— Правильно! — одобрил громким шепотом егерь; он еще не успел взобраться на террасу. — Их зрение не фокусируется на неподвижных объектах…
Он выпустил последние пули в чудовище. В тот же миг пещеру огласил истошный писк жаброхватов. Они дюжинами срывались со свода и пикировали… на конька-телепата. А Скворцова и Реми, которые замерли, прижавшись к стене, летающие бестии не замечали.
Трехметровый гибрид морского конька и осьминога бросился обратно — в тоннель. Но не тут-то было: жаберные пилы уже работали во всю мощность. Жаброхваты закрутили телепата в рыжем вихре. Заметались жала, невесть каким образом позаимствованные у сколопендр-секаторов. Взлетели до «люстр» капли горячей крови.
— Ветерок! — зазвучало в головах Реми и Скворцова. — Ветерок любит хозяина! Лошадке больно! Ветерок хочет к хозяину! Спасите Ветерка, ему очень-очень больно! Ветерок хороший! Спасите, больно!
18
— Мы никогда отсюда не выберемся!..
С того дня, как Скворцов увидел ее впервые, Ремина сильно изменилась. Исхудала — кожа да кости. Бледная, как мокрица. Взгляд потух. Роскошные темные волосы превратились в жалкие пегие клочья. Признать в ней существо женского пола можно было лишь по маленькой груди, выглядывающей из прорех в многострадальном топике. И хотя у егеря давно не было женщины, он не испытывал к этому заморышу ни малейшего влечения. Только жалость. Ну разве что — с толикой нежности, как к измученному болезнью ребенку.