Егерь. Заповедник
Шрифт:
– А мы? – спрашивает Болотников.
– А вы пойдете с нами. Берите ружья и рюкзак с патронами. Проверим результаты вашей стрельбы.
– Куда идти-то? К базе?
Я качаю головой.
– Вокруг озера, до дороги. Так будет ближе. Надо проверить, как там туристы. А ты, Болотников, посмотришь в глаза людям, в сторону которых стрелял. Тебе полезно будет.
– Там же речка, – угрюмо бурчит один. – И моста нет.
– Вброд перейдешь, – бросаю я. – Шагайте!
Песенку мы переходим
Мы огибаем дальний заболоченный конец озера. Утки здесь много – из тростника то и дело взлетают крупные кряквы.
Светает.
Со стороны основной базы доносятся первые выстрелы – охотники уже вышли в озеро на лодках и открыли сезон.
“Ночные стрелки” шагают впереди меня, тоскливо оглядываясь на выстрелы. Им теперь придется надолго попрощаться с охотой.
А то и навсегда – из общества охотников их исключат, этого я добьюсь. И в другое общество вряд ли примут.
Наконец, мы выбираемся из леса на песчаную проселочную дорогу. Впереди, над верхушками деревьев поднимается жидкий дымок.
– Похоже, туристы уже проснулись, – говорит Павел.
– Конечно, – киваю я. – Попробуй-ка, поспи, когда вокруг стреляют.
Выстрелы теперь доносятся с разных концов озера. Над нашими головами то и дело пролетают утки – парами и поодиночке. Они отрывисто и возмущенно крякают.
Глава 7
Туристы стоят лагерем у самой воды, на покатой травянистой поляне. Место живописное, но неудобное – в дождь вода с дороги обязательно зальет поляну и палатки. Хорошо, что сегодня ночью было ясно.
Девушки рядком сидят на длинном бревне, которое прибило к берегу водой. Конец бревна погрызен – дерево свалили бобры, оно упало в воду и долго плавало, пока кто-то не вытащил его и не приспособил для сидения.
В стороне лежит на траве наполовину сдутая резиновая лодка.
Белобрысый Дима раздувает огонь, подкладывая в него мелкие щепочки. Я вижу, что костер они развели на старом кострище и по всем правилам окопали его, чтобы огонь случайно не добрался до палаток.
Молодцы ребята.
Глеба нигде не видно.
Заметив нас, туристы встревоженно оглядываются. Еще бы – к ним идут пятеро мужчин с ружьями, один в милицейской форме.
Но вот они узнают меня и успокаиваются. А Вера смотрит на Павла, и по ее лицу пробегает быстрая улыбка.
– Доброе утро, ребята, – говорю я. – Мы ненадолго. Заглянули узнать, все ли у вас в порядке.
Дима кивает в ответ.
– Нас разбудили выстрелы. Эта пальба, она долго будет продолжаться?
– Еще часа два-три, – отвечаю я. – Потом перерыв на обед,
– Вы были правы, Андрей, – неожиданно говорит Вера. – Лучше бы мы пошли на каньон.
Кажется, с ребятами все в порядке, не считая испорченного настроения.
Я бросаю взгляд на палатки, и сердце тревожно екает.
На скате крайней из них чернеет аккуратная круглая дырочка.
– Ребята, а где Глеб? – спрашиваю я.
Туристы, словно по команде отводят взгляд.
– Спит он, – с отвращением говорит Вера. – Напился вчера, и спит. Мерзавец!
Лена краснеет, но молчит.
– Он вас обидел? – нахмурившись, спрашивает Павел.
– Нет, – нехотя отвечает Вера. – Но вел себя отвратительно. Вот, видите!
Она кивает в сторону.
Там, возле старой березы, в высокой траве лежит сломанная гитара. Нижняя дека разбита в щепки, порванные струны торчат во все стороны, завиваясь кольцами.
– Расскажите, что случилось, – настаивает Павел.
– Мы пришли с базы сюда и стали устраивать лагерь, – говорит Вера. – А Глеб взял фотоаппарат и куда-то ушел. Вернулся поздно, выпивший и принес водку. Хвастался, что теперь он вам покажет.
Она виновато смотрит на меня.
– Стал предлагать всем выпить, но мы отказались. Тогда он надул лодку и поехал рыбачить.
Дима бросает короткий взгляд на Веру, как будто хочет ее предостеречь.
– В общем, он уплыл, а мы просто сидели и пели песни. Потом Глеб вернулся. Сказал, что мы распугали ему всю рыбу своими песнями. Выпил еще и… стал приставать.
Вера опускает голову.
– К тебе? – спрашивает Павел.
Вера кивает, не глядя на него.
– И к Лене, – тихо добавляет она. – Хорошо, что Дима за нас заступился.
– Сволочь! – коротко говорит Павел.
– Глеб разозлился, разбил гитару и ушел спать. Мы еще немного посидели и разошлись. А потом началась стрельба. Так и не поспали.
Я смотрю на Болотникова. Он растерянно озирается по сторонам, как будто не может понять – куда попал. На его небритых щеках я вижу мелкие капли пота. Под бегающими глазами набрякли синеватые мешки.
– Стыдно тебе, Иван Николаевич? – спрашиваю я.
Болотников отворачивается, а двое других охотников смотрят себе под ноги, как будто увидели там что-то очень интересное.
– В какой палатке спит Глеб? – спрашиваю я.
Вера кивает на крайнюю палатку – ту самую, в скате которой чернеет дырочка.
Я подхожу к палатке.
– Да не надо его будить… – начинает Дима и замолкает.
Я уже отстегнул деревянные пуговицы и откинул полог. Глеб лежит на боку, подложив ладонь под щеку. Темная челка упала ему на лицо. Когда в палатку проникает свет, парень что-то бурчит, не открывая глаз.
Рядом с ним валяется почти пустая бутылка – водки в ней осталось на донышке.