Египет Рамсесов

Монтэ Пьер

В другом случае столяр сделал гроб из своего дерева. Работу и материал оценили в тридцать один дебен. Однако хозяин соглашался уплатить только двадцать четыре дебена. Или еще. У резчика украли одежду. Он излагает свою жалобу статуе фараона: «Господин мой, приди сегодня! У меня украли мою одежду».

Писец читает список домов, видимо домов неплательщиков, и в том числе называет дом Амоннахта. Ответчик заявляет, что ни в чем не виноват: в то время он находился у дочери. Все обращаются к богу, и он подтверждает его слова. У другого работника некрополя, по имени Хаэмуас, несправедливо оспаривали право на дом. Снова обратились к статуе фараона, и она подтвердила права Хаэмуаса резким кивком головы.

Возможно, подражая обожествленному фараону, другие божества и даже великие боги тоже снисходили до простых смертных, давали им полезные советы или разрешали сложные споры. Один начальник стражников присутствовал на процессии в честь Исиды. Божественный лик вдруг склонился к нему с борта

священной ладьи. Вскоре этот человек получил повышение.

В столице чаще всего обращались за советом к великому фиванскому богу.

Одного из управляющих хозяйством Амона обвинили в хищениях. Статую бога поставили на священную ладью и перенесли в специальное помещение храма. Составили две противоречивые записки: «О Амон-Ра, царь богов, говорят, что этот Тутмос спрятал вещи, которые исчезли», – гласила первая. На второй было написано: «О Амон-Ра, царь богов, говорят, что у этого Тутмоса нет ни одной вещи из числа тех, что исчезли».

Бога спросили, изволит ли он рассудить это дело. Бог ответил: «Да». Обе записки поместили перед ним, и Амон дважды указал на вторую, которая оправдывала обвиняемого. Тутмосу сразу вернули его должность и дали новые поручения.

Во время процессии верховный жрец спросил Амона, можно ли сократить срок изгнания одного человека, высланного в Большой оазис. Бог в знак согласия кивнул головой. [585]

Царь богов не всегда отвечал простым смертным, зато с большой охотой разрешал важные государственные вопросы. Когда Рамсесу II в начале его царствования пришлось назначать верховного жреца Амона, он созвал совет, на котором в присутствии бога были названы один за другим все кандидаты, все, кто мог бы занять эту должность. Бог выразил свое удовлетворение, только услышав имя Небуненефа. Верховный жрец Херихор советовался с Хонсу по многим вопросам. Когда в Эфиопии трон остался без царя, многие вожди прошли перед Амоном, прежде чем он избрал одного из них правителем страны. [586]

585

Naville. Inscription historique de Pinodjem III.

586

Urk., III, 94-95 (stèle de Fintronisation I. 18-19).

Имеющиеся у нас документы не дают достаточно ясного представления, каким образом бог выражал свою волю. Некоторые египтологи, очевидно припомнив известную главу из «Дон Кихота», решили, что египетские статуи тоже были подвижными и управлялись жрецами: они не могли говорить, однако могли поднять или опустить руку, кивнуть головой, открыть и закрыть рот. В Лувре хранится единственный известный нам экземпляр такой «говорящей» статуи. Это голова шакала с нижней подвижной челюстью. Анубис всегда стоял с открытой пастью; если потянуть за веревочку, пасть закрывалась. [587]

587

Borenx. Catalogue guide (Louvre, Antiquités égyptiennes, 534-535). Ср.: Loukianoff. Uno statue parlante ou oracle du dieu Rê-Harmakhis. – ASAE. XXXVI, 187.

В других случаях вопрошаемого бога жрецы вносили на носилках. Если он наклонялся вперед, значит, был согласен, если отклонялся назад или отступал, значит, не соглашался. [588] Не всегда ясны и последствия таких консультаций. Когда бог выбирал кандидата на какое-нибудь место, несомненно, выбор был сделан заранее. Когда бог оправдывал обвиняемого, дело прекращали. Ограбленному оставалось только продолжать поиски вора. Ну а если бог указывал на виновного? Самое лучшее было вернуть украденное или возместить его стоимость, потому что, если этот человек упорствовал, он рисковал получить за воровство и за ложь двойную порцию палок. Когда речь шла о разрешении спора, надо полагать, обе стороны заранее соглашались принять решение оракула, каким бы оно ни было. В храме Амона находилась тюрьма со стражниками-меджаями, всегда готовыми исполнить повеления бога.

588

Cerny. Qucstions adressees aux oracles. BIPAO, XXXV, 41; ср.: J. E. A., XI, 249-255; XII, 176-185.

IV. Торжественные выходы богов

Таким образом, верующие в любой момент могли прийти к богу в его храм, чтобы испросить совет, пожаловаться или поблагодарить. Но раз в год сам хозяин святилища торжественно выходил из своего обиталища и посещал город и его окрестности. Выхода бога ожидал с нетерпением и волнением весь город. Такие процессии некоторых богов привлекали

жителей всего нома. Геродот видел ладьи, полные мужчин и женщин, которые плыли в Бубаст на празднества Баст. Женщины потрясали трещотками, мужчины играли на флейтах, пели и хлопали в ладоши. Когда они проплывали мимо города, веселье становилось еще более бурным. Паломники приветствовали горожан солеными шуточками. Те отвечали в таком же тоне. Многие, увлеченные общим порывом, бросали свои дела, покидали город и отправлялись на праздник. И он этого стоил: когда оканчивались обряды и жертвоприношения, семьсот тысяч паломников предавались безудержным наслаждениям. Веселье их было шумным и порой грубоватым, потому что, по словам Геродота, в эти дни в Бубасте выпивали больше вина, чем во всем Египте за целый год. [589] Впрочем, он, наверное, как всегда, немного преувеличивал.

589

Hérodote II.59-60.

V. Торжественный выход Мина

Присутствие фараона и его двора в столице придавало выходам некоторых богов размах всенародного празднества. При Рамсесе III день его коронации совпал с праздником Мина, покровителя Коптоса, «владыки пустынь» и бога плодородия; его отмечали в первый месяц сезона «шему», когда начинался сбор урожая. [590] Таким образом, фараон одновременно с богом становился героем торжества.

Великолепный, сверкающий, как восходящее солнце, Рамсес III, «да будет он жив, невредим и здоров», выходит из своего дворца. На парадных носилках он следует от дворца до жилища своего отца Мина, чтобы узреть его совершенство. Эти носилки представляют собой широкое кресло под балдахином с карнизом и четырьмя длинными ручками. Чтобы нести их, нужно по меньшей мере двенадцать человек. Боковины кресла украшают лев и сфинкс. Две крылатые богини изображены на спинке. Внизу укреплена скамеечка для ног с подушкой. Царские сыновья и высшие сановники государства спорят за честь нести парадные носилки фараона. Они защищают его от солнца зонтами из страусовых перьев и машут над ним опахалами на длинных ручках. Впереди идет внушительная группа из царских сыновей и сановников, которые несут символы царской власти: скипетр, бич, посох и мотыгу.

590

По рельефам из Мединет-Абу и Карнака, ср.: Gauthier H. Les fêtes du dieu Min. Le Caire, 1931.

Среди жрецов можно заметить человека со свитком в руках; это – программа праздника, и он будет следить за ее соблюдением. Другой жрец протягивает фараону курильницу с благовониями в знак того, что последнему предстоит отпраздновать миллионы юбилеев и сотни тысяч лет вечности на своем троне. Перед самими носилками идет старший сын фараона, предполагаемый его наследник. За носилками следуют слуги и воины. Мы видим среди них тех, кто становился рядом с фараоном во главе войска, когда он бросался в бой или преследовал диких буйволов. Один из них несет скамеечку, на которую его величество поставит ногу, когда будет спускаться на землю. Воины вооружены булавами, щитами и копьями.

Когда кортеж доходит до жилища Мина, фараон сходит с носилок, становится лицом к святилищу и совершает обряд воскурения и возлияния. Затем он приносит жертвы своему отцу и получает от него дар жизни.

Двери святилища открываются. Теперь можно лицезреть красоту статуи бога. Строгое одеяние скрывает его тело и ноги, которые Исида еще не отделила друг от друга, на голове у него ступообразный шлем с двумя прямыми перьями и свисающей от них до земли длинной лентой. К подбородку прикреплена накладная борода, на груди – ожерелье. В святилище Мина много различных элементов: коническая хижина в форме улья, похожая на хижины жителей Пунта, к ней примыкает тонкая колонна, увенчанная парой рогов, далее мачта с восемью растяжками, по которым карабкаются фигурки негров, и, наконец, грядка латука. Мин очень древний бог, он долго странствовал, прежде чем пришел в Коптос, и принес с собой довольно пестрый багаж.

Но вот прозвучал гимн, сопровождаемый танцами, статую бога выносят из святилища и ставят на носилки, которые поддерживают двадцать два жреца. Видны только их головы и ноги, остальное закрывает вышитая розетками накидка, свисающая с носилок. Другие жрецы идут спереди, сзади и по бокам, размахивая букетами цветов, опахалами и потрясая зонтами. Остальные несут ларцы с каноническими атрибутами божества. Небольшая группа жрецов поднимает на носилках ящик с латуком.

Теперь во главе процессии становится сам фараон. Он сменил синий шлем, в котором вышел из дворца, на корону Нижнего Египта, в руках у него посох и булава. Мы видим теперь и царицу, и еще одного участника процессии – белого быка; между рогами у него солнечный диск, украшенный двумя высокими перьями. Этот бык – воплощение бога; его называют «телец своей матери». Жрец с обритой головой и обнаженным торсом окуривает благовониями фараона, быка и статую бога.