Египет Рамсесов
Шрифт:
В Египте давно уже не приносили в жертву детей и не убивали стариков. Но я не поручусь, что даже на этой благословенной земле не находилось нетерпеливых наследников, которые с удовольствием сократили бы дни своего предка, объявившего, что будет жить до ста десяти лет.
Мы знаем о фараонах, свергнутых с трона. Но в то же время известно, что Аменемхат I после двадцати лет царствования передал бразды правления своему сыну, а сам после этого мирно прожил еще десяток лет, что позволило ему продиктовать на досуге свои пессимистические наставления. [*88] Да и Априй мог бы дожить до старости даже после того, как потерпел поражение и лишился трона, если бы не ожесточил египтян своими зверствами. [*89] В общем, Египет был такой страной, где старикам жилось совсем неплохо.
*88
«Поучения Аменемхета» принадлежат перу мудреца Ахтоя. Есть мнение, что фараон погиб в результате заговора.
*89
Геродот II. 161-163.
II.
Глубоко ошибается тот, кто думает, будто египтяне стремились покинуть землю живых. Они просто знали, что смерть не внемлет мольбам, что ее не смягчить никакими молитвами. Тщетно протестовать, ссылаясь на то, что ты еще молод! Ибо смерть «хватает ребенка, который еще при материнской груди, точно так же, как старого человека!». [611] И к тому же «что означают все годы на земле, сколько бы их ни было? Запад – это земля сна и тяжкого мрака, место, где пребывают все, пришедшие туда. Они спят в своих пеленах и пробуждаются только для того, чтобы увидеть своих братьев. Они не замечают больше ни отца, ни матери. Сердце их забыло жену и детей. Вода, живая для тех, кто на земле, для меня вода гнилая. Она хороша для тою, кто живет на земле, но, когда она доходит до меня, она гнилая». [612]
611
Pap. moral de Boulaq, III, 16.
612
Stele 1027 du Br. Mus. (Maspero. Études égyptiennes, c. 187-188).
Самое лучшее, что может сказать глубоко верующий о загробном мире, так это то, что там нет ни врагов, ни соперников и можно наконец спокойно отдохнуть. Однако находились скептики, которые замечали: «Никто еще не возвращался оттуда, чтобы рассказать, хорошо ли умершим и чего им не хватает, и успокоить наши сердца, пока мы сами не придем в то место, куда они ушли».
Тот же мудрец говорил еще, что все гробницы превращаются в прах и даже гробницы древних мудрецов исчезают, как будто их и вовсе не было. [613] Однако он не делает из этого вывода, что не стоит заботиться о своей гробнице и думать о погребении задолго до смерти. Да если бы он это и сказал, ему не удалось бы убедить своих современников, которые во времена Рамсесов готовились к переходу из этого мира в иной так же тщательно, как во времена великих пирамид.
613
Erman. La religion des Égyptiens, c. 177.
При входе в загробный мир умерших ожидало страшное испытание: оценка деяний, точнее – взвешивание деяний.
Старый фараон, который оставил наставления своему сыну Мерикара, предостерегает его от неправедных судей, угнетающих несчастных. Эта тема приводит его к иным судьям: «Судьи судят мудрого, знай, немилостивы они в тот час, когда они выполняют свои обязанности… Не надейся на долгие годы. Смотрят они на жизнь, как на один час. Остаются дела после смерти [человека], кладут их в кучу рядом с ним. Вечность – это пребывание там. Глуп тот, кто пренебрегает этим. Но тот, кто достиг этого, не делая греха, будет подобен богу, свободно шагающему, как владыка вечности» (перевод Р.И. Рубинштейн). [614]
614
Papyrus hiératique 1116 A, du musée de l’Ermitage, l, 52-57.
Сетна, сын фараона Усермаатра, получил уникальную возможность побывать живым в загробном царстве Аментет. Вот что он там увидел: «Осирис, великий бог, восседает на троне из чистого золота в короне с двумя перьями; Анубис, великий бог, слева от него, великий бог Тот – справа, боги суда над людьми Аментета – справа и слева, а посередине перед ними стоят весы, на которых они взвешивают добрые и злые деяния, и великий бог Тот записывает, а великий бог Анубис произносит приговор».
Пришедших на суд разделяли на три группы. Тех, чьи злодеяния весили больше, чем добрые дела, отдавали на съедение «Пожирательнице». Тех, чьи достоинства перевешивали недостатки, причисляли к богам. А тех, у кого злых и добрых дел оказывалось поровну, заставляли служить Сокар-Осирису. [615]
615
Maspero. Contes populaires. 3е éd., c. 133-138.
Египтяне сомневались, что есть безгрешные люди. Значит, надо было, чтобы боги простили грешнику неправедные дела и оправдали его. Надежда на милость богов была свойственна всем египтянам. Об этом часто упоминается в заупокойных текстах: «Мои грехи стерты, мои ошибки сметены, моя неправедность смыта. [616] Ты оставишь свои грехи в Ненинесуте». [617]
«„Великая
616
ZAS XLVII, 165.
617
De Buck. The egyptian coffin texts, c. 1, 13.
618
Coffin texts, I, 146 (гл. 37).
619
Coffin texts, I, 151 (гл. 37).
«Ты незыблем, а враги твои падают. Все плохое, что сказано о тебе, не существует. Ты предстаешь перед Эннеадой богов и выходишь, „правдивый голосом“ [*90] ». [620]
Глава 125 Книги мертвых целиком посвящена избавлению грешников от их грехов. Египтяне переписывали ее на папирус и клали в гроб между ногами мумии. Когда читаешь такой папирус, кажется, что перед тобой отчет о будущем высшем суде, но таком суде, где все обернется наилучшим образом. Зал суда, уж не знаю почему, называется Залом Двух Истин. Осирис восседает на своем алтаре. Две его сестры, Исида и Нефтис, стоят за его спиной. Четырнадцать помощников выстроились в глубине. Посередине стоят весы, опору которых украшает голова Маат (Истины), а иногда – голова Анубиса или Тота. Весы охраняет чудовище. Тот, Анубис, а иногда Хор и две Маат держатся в центре зала. Анубис вводит покойного, облаченного в льняное одеяние. Он приветствует судью и всех богов:
*90
Термин, впервые зафиксированный в заупокойных текстах начала Среднего царства. В эпоху Нового царства употребляется и по отношению к живым.
620
Bibl. eg., VII, 38.
«Привет тебе, великий бог, Владыка Двух Истин!
Я пришел, дабы узреть твою красоту!
Я знаю тебя, я знаю имена сорока двух богов, пребывающих здесь, на Великом Дворе Двух Истин, – они поджидают злодеев и пьют их кровь в день, как предстанут злодеи на суд Уннефера. Вот, я знаю вас, Владыки справедливости! К вам прихожу со справедливостью, ради вас отринул несправедливость».
Затем он произносит длинную оправдательную речь, состоящую из одних отрицаний:
Я не чинил зла людям.
Я не нанес ущерба скоту.
Я не совершил греха в месяце Истины…
Я не творил дурного…
Имя мое не коснулось слуха кормчего священной ладьи.
Я не кощунствовал.
Я не поднимал руку на слабого.
Я не делал мерзкого пред богами.
Я не угнетал раба пред лицом его господина.
Я не был причиною недуга.
Я не был причиною слез.
Я не убивал.
Я не приказывал убивать.
Я никому не причинял страданий,
Я не истощал припасы в храмах.
Я не портил хлебы богов.
Я не присваивал хлебы умерших.
Я не совершал прелюбодеяния.
Я не сквернословил.
Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от нее.
Я не убавлял от аруры.
Я не обманывал и на пол-аруры.
Я не давил на гирю.
Я не плутовал с отвесом.
Я не отнимал молока от уст детей.
Я не сгонял овец и коз с пастбища их.
Я не ловил в силки птицу богов.
Я не ловил рыбу богов в прудах ее.
Я не останавливал воду в пору ее.
Я не преграждал путь бегущей воде.
Я не гасил жертвенного огня в час его.
Я не пропускал дней мясных жертвоприношений.
Я не распугивал стада в имениях бога.
Я не чинил препятствий богу в его выходе.
Пер. М.А. Коростовцева
Так он отказывается от египетских грехов и в заключение говорит, что чист, ибо он – нос того, кто дарует дыхание, кто дает жизнь всем египтянам. Но, словно боясь, что ему не поверят, он возобновляет свои отрицания, обращаясь поочередно ко всем сорока двум богам, которых он приветствовал, входя в зал. Имена у них устрашающие: «Широко шагающий», «Глотатель тени», «Разбивающий кости», «Кровопийца», «Громогласный», «Предвестник битвы»… Он говорит, что не боялся смертного приговора на земле не только потому, что никогда не оскорбил ни бога, ни фараона, но потому, что всегда делал то, что советуют люди и одобряют боги.
«Он давал богу все, что он любит. Он давал хлеб голодным, воду – жаждущим, одежду – нагим, одалживал свою лодку тому, кто хотел переправиться через реку. Он из тех, кому говорят, едва его завидев: „Добро пожаловать, добро пожаловать!“»
Он совершил еще немало богоугодных и похвальных поступков, например когда услышал разговор осла с кошкой, о котором, к нашему величайшему сожалению, мы ничего не знаем.
Теперь оставалось только сделать из всего сказанного практический вывод. На одну чашу весов клали сердце покойного, на другую ставили статуэтку Маат. Но что, если бы сердце вдруг заговорило и опровергло слова хозяина? Против этой опасности существовало заклинание, записанное в 30-й главе Книги мертвых: «О сердце мое, сердце моей матери, сердце моей плоти! Не вставай против меня в качестве свидетеля, не перечь мне перед судьями, не клади свой вес против меня перед владыкой весов. Ты – мой Ка, который во мне, ты Хнум, дающий целостность моим членам. Не допусти, чтобы имя мое плохо пахло… Не лги против меня перед богом!»