Эгипет
Шрифт:
— Не сегодня, не сейчас, — сказала она. — Давай в другой раз.
Она сделала шаг к стенному шкафу, явно борясь с искушением, но потом передумала.
— Ладно, давай выйдем вместе. — Она махнула рукой в сторону кровати, или денег. — Угостишь меня обедом, повеселимся; у меня и в самом деле есть в запасе несколько историй.
— Шампанское? — спросил он. — И…
— Я же тебе уже сказала, — медленно проговорила она, глядя ему прямо в глаза, и в глазах у нее читалась длинная-предлинная история. — Со всем этим покончено. Раз и навсегда.
Она рассмеялась, подошла к нему и раскрыла руки; он подхватил ее в объятия, она отвернулась в сторону и прижалась щекой к его
— Ну и утро у тебя сегодня, — сказала она, высвобождаясь из его рук.
Телефон стоял на своем. Пирс проводил ее до дверей.
— Ты мне позвони, — сказал он. — И чем быстрее, тем лучше. Номер у меня прежний!
Телефон надрывался. Наконец Пирс повернулся, рванул к нему и услышал, как у него за спиной захлопнулась дверь.
— Алло!
Молчание, смущенное, в замешательстве, — так молчат, когда набрали не тот номер.
— Алло? — еще раз сказал Пирс, теперь уже нормальным, своим голосом.
— Ой, Пирс?
— Да.
У него возникло странное ощущение, что женщина на другом конце провода — та самая, которую он встретил у реки, женщина из дома на берегу, женщина из ночной прогулки на веслах по речным заводям.
— Пирс, это Джулия. Я тебя не разбудила?
— А… Привет-привет. Ну, как тебе сказать, не то чтобы, в общем-то, я уже не спал, но…
— Слушай, — сказала Джулия. — У меня для тебя есть новость.
Она сделала паузу.
— Ты сидишь?
— Нет. Да. Ну ладно. — Он донес телефон до кровати и сел среди денежных россыпей.
— Мы ее продали, — сказала Джулия.
— Кого?
— Боже мой, Пирс, твою-то в душу мать, мы продали твою чертову книгу!
— Что? Что ты говоришь? Господи боже. Правда?
— Ну, сумма не так чтобы заоблачная…
— Нет, ты шутишь? Черт меня побери.
Она назвала цифру, но Пирс, по правде говоря, понятия не имел, много это или мало.
— А с другой стороны, это «Кокерел», — сказала она.
— Что-что?
— «Кокерел букс». [86] Проснись! И слушай сюда. Они хотят права и на розничную продажу, и на право допечатки тиража, так что даже при том, что аванс небольшой, если книга пойдет, на ней можно будет сделать совсем неплохие деньги.
86
«Кокерел букс». — Cockerel — букв. «петушок». Довольно-таки прозрачный намек на известное издательство «Бантам букс», фирменным знаком которого является именно петушок. И которое в 80-е — 90-е гг. выпустило ряд книг самого Краули, в том числе и ту, которую вы сейчас читаете.
Молчание.
— Пирс. Тебя это что, не устраивает? Не хочешь об этом даже говорить? Ну, что ж, ты в своем праве. Давай забросим ее еще куда-нибудь.
В тоне у нее прорезалась нотка нетерпения.
— Нет-нет, Джулия, послушай, давай поговорим, давай все обговорим прямо сейчас, — но я же все равно сделаю так, как ты считаешь нужным.
— Они хотят получить право на редакторский контроль.
— Что?
— Это значит: они считают, что книга может иметь настоящий успех в том случае, если они смогут слегка подкорректировать ее в расчете на конкретную аудиторию.
— Они что, с ума посходили?
— Тихо, тихо, —
— Хм-м.
— И им кажется, что ты тоже можешь написать что-нибудь подобное.
— То есть наврать с три короба.
— Пи-ирс, не лезь в бутылку.
Ну, конечно, не так чтобы с три короба, нет, но книгу придется слегка скорректировать, почти наверняка, и сделать это на манер, совершенно неприемлемый для академической аудитории, где тоже порой приходится упрощать, схематизировать материал и подпускать эмоций; здесь же ему придется совершить не только suppressio veri, еще и suggestion falsi. [87] Он вдруг с необычайной ясностью увидел, как будет выглядеть эта книга в глазах профессионального историка (Барр?); и что в ней будут страницы откровенно выдуманные, от начала до конца, точь-в-точь как в тех романчиках, на раз прочел и забыл, которые всего лишь навсего бойко перелагают принятые (и совершенно ни на чем не основанные) предрассудки, приправив их реальными историческими именами нелепейшим образом преобразившихся под пером автора персонажей. Ну и ладно. Пусть так.
87
Т.е. не только утаивать часть истинной информации, но и впадать в ложные допущения.
— Ладно, — сказал он. — Пусть так. Давай все обсудим.
— И еще одна такая штука, — сказала она. — Им не нравится твое название.
— Да что ты говоришь?!
— Они считают, что оно может сбить читателя с толку. И еще, его трудно будет классифицировать по всяким там тематическим каталогам, и так далее.
— Ладно. Пусть так.
У Пирса появилось такое чувство — общее мироощущение, — как будто в него влепили заряд из ружья, сразу из двух стволов; сценарий менялся так быстро, что он просто не успевал сообразить, от чего ему лучше в данный момент отказаться — если вообще имеет смысл отказываться от чего-то.
— Нам нужно поговорить.
— Давай пообедаем вместе, — сказала Джулия тоном куда более мягким, чем до сей поры. — С шампанским. Боже ты мой, Пирс.
И следом пауза, чреватая (Пирс даже сквозь телефонную трубку чувствовал, как сияет у нее сейчас лицо) предощущением Великого Будущего.
— Я знала, что так и будет, — сказала она. — Я знала.
Целую вечность простояв под ревущим, на полную душем, Пирс сосчитал деньги: те купюры, что лежали на кровати и те суммы, о которых она когда-то ему говорила и сделал пару несложных вычислений. Он сложил деньги в конверт, снял постельное белье и, прикинув футболку и мохеровый свитер (вся прочая одежда оказалась перепачканной), туго набил мешок для отправки в прачечную.
— Господи ты боже мой, — сказал он, запнувшись в середине процесса и глядя на серо-стальной день за окном. — Господи ты боже мой.
Он сунул ноги в резиновые сандалии и выгреб из пепельницы мелочь; он сходил вниз, отнес грязное белье, а по пути остановился у почтового ящика и вынул накопившуюся почту — малую толику.
Название им не понравилось. А другого названия у его книги, само собой разумеется, и быть не могло.
Хотя, с другой стороны, можно на время сбить их с толку каким-нибудь другим вариантом: «Невидимый колледж», как вам такое? «Пневматика». «Взломщик тайн».