Египетские сны
Шрифт:
У мусульман не изображают святых. Но если бы было возможно, именно этого турка я выбрал бы в качестве прототипа Аллаха.
«Рыба по-английски», которой угощал «аллах», была, как всегда божественна.
Спустившись в номер, я прилег отдохнуть. Включил привычные мысли. Они завелись, закрутились. Но вместо того, чтобы успокаивать принесли неожиданно дискомфорт, даже боль.
Наверно, они были злее, чем надо.
Человека связанного с радиолокацией можно назвать радиолокаторщиком. Однако люди, служившие этому делу, чаще всего называются просто: «локаторщиками». Своей работой они, конечно, гордятся. Но есть в ней свои западни и капканы. Ласковый гул вентиляторов,
Под излучатель станции, впервые, я попал в годы учебы. Когда включили высокое напряжение, я оказался на расстоянии метра.
Луч только коснулся меня и ушел в сторону. Разные организмы воспринимают это по-разному. У меня ощущение было такое, словно одним ударом в голову вбили гвоздь.
С тех пор попадался несчетное множество раз. Имея дело со станцией, практически этого не избежать. В конце концов, я потерял остроту ощущения.
В отличие от «жестких» («X», «Гамма», «Альфа» и прочих коварных) лучей, частоты радиолокационных диапазонов не воздействуют на наследственную систему, но зато угнетают – нервную, вносят свои коррективы в жизнь нейроновых «зарослей» мозга и позвоночника: то ли рвут какие-то связи, то ли инициируют новые.
Короче, «локаторщик», как теперь говорят «не столько специальность, сколько диагноз». Что касается снов «второго порядка», то, возможно, – это как раз один из «симптомов».
Еще минут через пять я был уже на другом «берегу»…
8.
Откинувшись на скамейке, я видел, как на углу граф торговался с газетчиком.
Но, стоило на секунду отвлечься, как я потерял Александра из виду. В то же мгновение впереди что-то мелькнуло. Хотел, было, встать, – горло сжала удавка (тонкий ремень). А перед глазами возникла свирепая рожа. Ее обладатель что-то быстро затараторил.
Два слова мгновенно дошли до меня: «Англичане» и «Смерть» – это был приговор. Блеснул кривой нож.
Я сжался, а потом, распрямившись, ударил ногами в живот. Человек согнулся и выронил нож. Неожиданно, тот, кто был сзади, ослабил удавку, и я, вдруг, увидел его «парящим», над моей головой. Он рухнул на того, кто еще корчился впереди, и они оба распростерлись у ног моих. Вскочив, я едва не упал от головокружения. «Эвлин – сзади!» – предупредил граф, только что перекинувший через скамейку типа с удавкой.
Вспомнив, что на факультете слыл в своем весе приличным бойцом, сделал полуоборот и нанес удар снизу. «Баренг – к стене! – командовал Мей, указывая на ближайшее здание. Видя, что я расположен остаться и „почесать“ кулаки, он закричал еще громче: „Живо! К стене! Тут не студенческий бокс!“ Подчинившись, я стал свидетелем зрелища, которое никогда не забуду. Нападавших было не менее двадцати человек. Дождавшись, когда негодяи приблизятся, Александр исчез, нырнув им под ноги. Вынырнул он в другом месте. Слева и справа, по курсу молниеносной атаки лежали едва шевелящиеся тела. Мей на мгновение замер, оценил обстановку и… тогда уже приступил к делу основательно. Работая, подобно машине. Александр не бил, а использовал, как средство защиты самих нападавших. Они крутились в его руках крыльями мельницы при бешеном ветре. Он метал их в толпу. Брал сразу несколько тел и „слепив“, пускал, словно шар, в гущу противников.
Кто-то крикнул визгливо: „Шайтан!“ Отходя, отползая, рассеиваясь, толпа вопила: „Шайтан!“
Когда мы прыгнули в кабриолет
Оставив грузы и пополнив запасы, судно еще до заката вышло в открытое море.
Устроившись на корме, мы с графом смотрели, как Мальта и солнце вместе скрываются за горизонтом. Я поймал себя на мысли, что больше не испытываю содрогания, при виде его изуродованного лица.
В сознании сформировался новый мужественный образ человека, которого уже не возможно было представить иным. Но он по-прежнему кого-то мне напоминал.
А вы, действительно, дрались, как дьявол! – заметил я. – Где вы этому научились?
В университете занимался боксом. Потом много ездил по свету, жил в тибетских монастырях: изучал философию и восточные единоборства. Участвовал в освободительных войнах (Италия, Греция, Америка). Они не всегда кончались удачно… Зато у меня теперь – много друзей.
– „Красная рубаха!“ Вас была „тысяча!“ Я догадался: вы ездили на погребение Гарибальди.
Делаете успехи, Эвлин! Действительно, Италия обязана своим объединением Джузеппе Гарибальди. Но после того как это случилось, он был забыт и вежливо выдворен за пределы страны.
А этот раввин?
– Аарон тогда не был раввином. Не имея диплома, он лечил наши раны а, когда было надо, – шел с нами в бой. Он узнал слишком поздно о смерти Джузеппе и не успел к погребению…
– Граф, что за люди в Валетте пытались разделаться с нами, и что вы искали в газетах, которые так и не взяли.
Это другая история… – сказал он печально. Думаю, скоро она коснется и вас…
– Меня!?
– Так точно. И вас – в том числе.
– Что случилось?
Лет двадцать с лишним назад – сделав паузу, начал Мей, – французский консул в Египте, инженер и предприниматель Фердинанд Лессепс, вознамерился соединить Средиземное море с – Красным. С тем, чтобы кораблям, направлявшимся в Индию, вместо плавания вокруг Африки, достаточно было пройти сто мильный Суэцкий канал. Это неизмеримо сокращало путь, а тому, кто будет владеть сооружением, обещало неисчислимые прибыли.
Мей, извините, но сегодня это известно любому школьнику.
Терпение, Баренг. Наверняка, всего вы не знаете. Я продолжу:
Строительство, велось десять лет (с 1859 по1869 год). Первоначально владельцами акций были Франция и Египетский хедив. Так как других источников богатств, кроме допотопного земледелия, кустарного производства и мелкой торговли на Ниле не было, хедив предоставлял территорию и рабочую силу.
Александр перевел дыхание и продолжал: Египет – исламская страна. Все, что требует ума, связано с прогрессом, ведет к подъему хозяйства и процветанию, ислам объявляет кознями дьявола и беспощадно искореняет. По мнению мулл, жизнь не должна отличаться от той, какой она была во времена Пророка Мухаммеда. Кстати, и Христианство, когда ему было столько же лет, особенным либерализмом не отличалось.
Правитель средневековой страны, погрязнув в роскоши и долгах, не зная, что делать с акциями канала, решил их продать, а заодно обрести могучего покровителя в лице Англии.
Британский Парламент не был единодушен в вопросе о покупке бумаг. Премьер-министром, был тогда лорд Бенджамин Дизраэли – лидер консерваторов и писатель. Это ему принадлежит фраза: „Есть разновидности лжи: ложь, гнусная ложь и статистика“….
– Знаю, – перебил я. – „Колонии не перестают быть колониями оттого, что они обрели независимость!“ Кстати, он умер в прошлом году.