Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

Высказав это, словно вскрыв гнойник со старым нарывом, она замолчала, выжидающе смотря мне в глаза. Все так же не закрывая свое существование, что делает ее в глазах ясновидца хуже, чем обнаженной. Этот взгляд я выдерживаю с трудом.

– Почему?
– Глупый вопрос, но я не могу его не задать.

– Потому что этот мир и так слишком жесток.
– В глазах ее, совершенно сухих, блестят остатки навечно выплаканных слез.
– Мы все жестоки. Звездорожденные, наделенные, божества и чудовища - все мы. Я просто желаю верить, что со своим злом мы справимся сами. Скованная отобрала у меня любовь. Ради того, чтобы не жертвовать собственным Скованным, иерархи отобрали у меня право быть одной из своего народа. Ради мести Скованной

и ее контролеру я отобрала вечности братьев и сестер своих. Ради этой мести я лишилась вечности собственной. И даже право на забвение у меня отобрал еще один призванный. Стих мой, мелодия моя... он верил в то, что мир можно поменять. Верил в то, что для торжества добродетели достаточно просто перестать сидеть сложа руки тем, кто привык не мешать. Юношеский максимализм, непонимание природы мира, но я хочу верить в то, что он был прав...

Она молчит почти минуту, и я уже думал, что больше не скажет ни единого слова, но все же она продолжила, полностью успокоившись и став еще более собранной, чем в момент нашей встречи.

– Алурей слишком привык решать свои проблемы, призывая себе тех, кто решит их вместо нас. Я желаю верить в то, что мы сможем справиться сами.
– Она вырывает из себя эти слова, вырывает из самых последних сил, а я только сейчас замечаю, насколько она устала.
– Твое слово?

– Ты права в том, что я, скорее всего, умру пытаясь...
– Улыбаюсь этой мысли с неожиданной теплотой.
– Но если у меня будет хоть один шанс сломать всю эту порочную систему к е*ени-матери, то я это с радостью сделаю. Слово.

– Значит, теперь моя Вечность принадлежит тебе.
– Совершенно обыденно и без лишнего пафоса сказала Тиалрианрелия из Дома Туманного Древа, ветви Цветочной Синевы, соцветия Извечного Биения, поднимаясь из-за стола.
– Я бы хотела немного поспать. Попытки добраться до твоего убежища, не приведя за собой преследователей, вымотали меня до дна.

Молча, встаю из-за стола, и ловлю на руки потерявшую сознание эльфийку. Полное истощение. В смысле вообще полное. Такое не симулировать - она держалась на голом упрямстве и силе воли. Оттаскиваю ее в собственную комнату и кидаю на кровать. Опять придется спать в гостиной на полу, возле камина. Падение на матрас смогло ненадолго разбудить ее, отчего она приоткрыла глаза.

– Как ты меня вообще нашла?
– Спрашиваю, так как действительно интересно и может помочь в будущем.

– На твоих руках была моя кровь, мои раны, а это путеводная нить, лучше которой придумать сложно.
– Ответ ее честен, спокоен и не имеет в себе ни единой ноты злорадства или превосходства.

М-да.

А ведь я должен был подумать об этом способе! Но слишком сильная моральная усталость, но слишком хотелось побыстрее добраться до родных стен. А еще я до этого дня не оставлял живых после столь "контактных" сражений. Хорошо, что не попался на чем-то другом. А я не попался, потому что если бы попался, то меня бы уже убивали злые имперцы.

– Слу-у-у-у-у-ушай.
– Вспоминаю один момент.
– Раз уж мы теперь команда, то, зная вашу эльфийскую злопамятность, о которой разве что легенды не ходят, как мне вообще к тебе обращаться. Эй, ты чего, смеешься что ли?

Она и вправду засмеялась, сухим, мелодичным, но абсолютно безрадостным смехом, который больше подошел бы какому-то главному злодею, а не усталой длинноухой красотке.

– Я вручила тебе свою Вечность, человек.
– Как-то грустно высказывается эльфийка.
– Ты теперь можешь делать со мной все, что пожелаешь и так как пожелаешь.

– Ну-ну.
– Киваю с этаким всепонимающим видом.
– А если я завтра тебя отправлю в бордель деньги на финансирование моей деятельности зарабатывать, заодно и меня ублажая? Или прикажу глотку вскрыть самой себе? Или мне срочно понадобится убить тебя в темном ритуале?

Я ожидал всякого ответа, а еще больше ожидал возмущения, злости и

омерзения. Я все же полазил по ее памяти в достаточной мере, чтобы изучить характер своей новой соратницы куда лучше, чем она может представить.

– Я бы предложила несколько десятков менее приметных и опасных способов заработка. Личная рабыня из моего народа вызывает много подозрений и зависти. Разделить с тобой ложе я могу в любой момент, хотя сейчас, мне кажется, ты и сам предпочтешь спокойный сон. Я не могу обещать тебе искреннюю страсть, но моих навыков хватит, чтобы скрыть от твоего взора любые негативные эмоции, так что наслаждение будет настолько всеобъемлющим, насколько хватит моих навыков, внешности и гибкости моего тела. Если говорить о самоубийстве, то перерезанию глотки, я предпочту укол мизеркорда в сердце или прямо в мозг. Также я готова взойти на алтарь добровольно, но эта добровольность будет ограничена природными порывами и характерными для моего народа инстинктами. Вырвать и пересадить мой класс тебе едва ли удастся, но послужить добровольной жертвой Высшему Порождению Сумерек я готова, хотя предпочла бы просить тебя воздержаться от того, чтобы продавать мою суть Пеклу, ибо такая Вечность для меня будет страшнее небытия. Я ответила на твой вопрос?

Внимание! Внимание! Линия связи Костик-Мозг потеряна, перезвоните через несколько часов, а пока мы включим вам телепузиков, приятного дня и идите нахер! Она ведь абсолютно искренняя в своих словах и намерениях, хотя я едва дым не пускаю в попытках распознать ложь. И, в результате всех этих усилий, вынужден признать, что она сказала чистую правду.

– Ты серьезно готова выполнить такие приказы?
– Вопрос больше похож на возмущенный писк хомячка-берсеркера.
– А как же ваша хваленая гордость?

– Гордостью нас учат жертвовать ради цели, ради спасения жизни, ради собственного народа. У меня уже нет дома, нет сородичей, даже жизни и той нет.
– Мне сейчас почти стыдно за свои слова, а ведь это после стольких лет на имиджбордах.
– Все что осталось - это цель. А ради этой цели... у меня ведь больше ничего не осталось, призванный.

– Тин.
– Представляюсь, раз уж впервые пришлось.
– Гжегож на людях, мы сюда под чужими именами прибыли. Теперь уже не безымянный призванный.

– Приятно познакомиться, Тин.
– В ее голосе мелькнуло что-то похожее на эмоции.

– И все-таки я не понимаю, как ты согласилась на подобное.
– Качаю головой в неверии.
– Я ведь вполне могу тебя обмануть, попользоваться и прибить от греха подальше.

– А ты так поступишь?
– Вот теперь я вижу улыбку, столь же скупую, как еврейский банкир, но улыбку.
– Обманешь, воспользуешься моими знаниями и телом, а потом избавишься? Я ведь тоже видела тебя, пока открывалась твоему знанию. Самым краем, лишь тень от тени, но видела. Я хочу верить, что тварь, отказывающаяся перестать быть человеком вопреки всем правилам мироздания... что тот, кто не дал мне сгинуть, даже рискуя всем, что имел сам... я просто хочу верить в то, что ты не обманешь. Верить, как умела верить песнь моя, как верила я в него.

Молчу.

Молчит.

У меня появилось легкое и заведомо ошибочное ощущение, что меня только что просчитали и подкололи.

Да не, бред какой-то.

– Добро пожаловать в команду.

Интерлюдия первая: "Причина всего"

В последние месяцы, Лоренс Фаранс, Мастер Дознаватель и Великий Детектив тридцать восьмого уровня, пребывал в таком настроении, когда больше всего на свете желаешь послать все свое окружение к извергам в Пекло и подать в отставку. Останавливало только нежелание попадать в неизбежную опалу и четкое понимание того, что никто его в эту отставку не отпустит. Уж больно много тайн знал он вследствие своей должности, а уж после недавних чисток этих тайн стало столько, что на пенсию ему только в могилу и выйти.