Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Доработка, переделка связного узла, оценена быть не могла и хранилась Господином лично, завязанная на десятки отдельных душ, вплетая свою мелодию в общую так незаметно, что и не догадаешься никогда. Как раз для таких ситуаций хранилась, когда нужно атаковать и победить не атакуя, не угрожая и не убивая, когда нужно еще сильнее приправить и без того пряное блюдо.
Сдвиг Парадигмы не вредил, но делал нечто страшнее и восхитительнее - менял личность участников. Не память, не души, не жизненный опыт, а только личность, понимание самого себя, природу того, кто оказался заключен в незримый круг. Один сдвиг и все трое игрушек поменялись, остались собою, но стали совершенно иными, не такими, какие они есть на самом деле. Ненадолго, ведь их сила, пропитавшая сущности всей
Каждый из них был асом, непревзойденным мастером, познавшим свою кровь и свою силу, свои архетипы, чрезвычайно глубоко, сроднившись с ними, черпая из них мощь, отказываясь поддаваться соблазнам еще большей силы, чтобы пасть навсегда. Тень, Пламя, Время - всего три вершины, покорные трем личностям. Но теперь личности поменялись, поменялось суждение, поменялась та глубинная и непонятная даже им самим песня, что дает одинокому изгою познавать Одиночество, позволяет порывистой и бескомпромиссной деве не сгорать в своем же Пламени, разрешает волевому и неустрашимому принцу приказывать Закону. Каждый из них оказался идеально подготовленным для того, чтобы быть кем-то другим, не собой. И привычные роли, привычная сила, сила, требующая всенепременного контроля над ней, почувствовала неуверенность, неприспособленность, слабость - тот, кто не имеет ненависти к себе и всему миру не прикажет Тени, та, кто признает полумеры и уступки, не удержит в ладонях Пламя, тот, кто не верит в собственную власть и право на все, не посмеет покорить Закон.
Это пройдет, не может не пройти, уже проходит, это может повредить, особенно при такой накачке силой, но троица достаточно упорна, а память и душа справятся там, где характер уступит, пусть и остается некий риск. Из-за рисков этих он сам, лично и всеми силами помогает, защищает детишек от самих себя, не пытаясь совратить или оставить что-то от себя напоследок... ну, почти не пытаясь. Потому что слаще трех запретных плодов могут быть только эти же плоды, но вобравшие еще больше славы, еще больше мощи!
Потом, когда они заглянут внутрь себя, каждый из них заметит, осознает, что эта приторная, донельзя изощренная пытка не просто оставила их живыми, но еще и одарила частью понимания чужой силы. Недостаточно, чтобы открыть новый или целиком сменить один из старых классов, но все равно щедрее некуда, оставив после себя титулы, неотъемлемые дары и уникальные навыки. И барабаны смогут призывать Тень из бликов собственного Пламени, флейта начнет Временем не только править, но и сжигать его навсегда, а тишина поймет, наконец-то, насколько действительно Одиночество бывает Вечным.
Только сейчас они беззащитны, они уже впустили изверга в себя просто потому, что не имели возможности воспротивиться, занятые контролем вырывающегося нутра. Нити его уже в них, они подобрали ключи, уже отменяют теневую форму, пламенную плоть и замкнутое время. Еще удар сердца, и он пребудет в них, следующий удар, и они его. И даже река времен не отдалит этот сладкий миг, ведь за главным призом схватки, за Варудо Вечным он следит особенно внимательно, с поразительным и поражающим выжиданием, словно вой скрипки, плач виолончели, рыдание костяных клавиш и скрип забившихся пылью тромбонов.
Потому и побеждает, вливая, наконец-то, семя порока в жаждущие ласки души сладен...
слом
Потому и пропускает момент, когда тишина вырывается, обрывая нити истока когтистыми лапами, рвясь вперед, прямо на несколько растерявшегося от такой внезапной вспышки своеволия изверга, который не ожидал, что после завершенной настройки и срабатывания Парадигмы кто-то сможет хотя бы шевелиться. Двое остальных уже взяты, уже улыбаются своим мечтам, сбывающимся на глазах, уже отдались ему, а он прижимает их к себе, особенно флейту,
слом
Потому и пропускает момент, когда тишина вырывается, срывает когтистыми пальцами нити истока, разрывая дистанцию и готовя какую-то мощную атаку. Удивление изверга не наиграно, но ответный встречный удар, одновременно с прикрытием уже взятых жертв, выполнен с привычной идеальностью, распыляя наглеца на куски, вернее, распыляя обманку, изувеченную Повелителем могучую Тень. Где только нашел такую здесь, внутри купола Вечного? Наверное, выползла из подземных хранилищ, там много было вивариев, могли и Тень на привязи держать, могли. Прижимая теснее милого Варудо, он подготавливает такой нужный аккорд, уже гото...
слом
Потому и пропускает моме...
слом
А троица бьется в агонии, ведь суть его ата...
слом
Снова шаг, снова он в центре треугольника, снова на линии атаки, но никто не атакует - все три сферы потухли, стали матово черными, а после повернулись вдоль "треугольника", так, чтобы каждому милашке досталась сфера соседа спра...
слом
слом
слом
Снова шаг, снова он в центре треугольника, снова на линии атаки, но прежде чем гаснут сферы, им на встречу шагает тишина, буквально обнимая изверга, на ходу теряя облик людской и антропоморфный, совершенно не изящно толкая тварь плечом. Взмах кинжала, абсолютно обычного кинжала из неплохой стали, выглядящим дешевым и малость изношенным во всех имеющихся у Господина спектрах восприятия. Не пользуясь столь навязчиво предоставленной возможностью убить или взять почти беззащитного тишину, архидьявол смещает себя в сторону, выставляя перед собой сразу пять слоевых доспехов, будто пять надетых на тело призрачных силуэтов. Каждый из них способен закрыть от почти чего угодно, но нечто, так успешно притворяющееся ничем, простой сталью, может ведь проигнорировать даже это, как проигнорировал бы сию защиту клинок флейты.
Призванный словно оступается, вместо продолжения атаки выпуская оба кинжала из рук и в самый последний миг, когда три связующих дара уже почернели, уже почти совершили сдвиг, хватает свой дар рукой. Двумерной, мерзкой, пустой, плоской рукой! И неуязвимое к любому типу атак, абсолютное в своей изуверственной хитрости оружие становится таким же плоским, уходит из мира туда же, куда ушла одинокая тишина!
Впервые за время сегодняшней битвы, впервые за долгие десятилетия, если не века, с уст Господина срывается настоящий рык, звериное бешенство, заполняет его суть, заставляет отбросить даже Похоть, потому что то, что столь успешно стало между ним и его Пороком того Порока недостойно. Кружится в перестройке механизма Исток, меняя положение и творя нитями сотни фигур, все до единого зрящие перестают отслеживать события в городе, сосредотачиваясь на произошедшем и не произошедшем одновременно низменно подлом поступке тишины, призванного, любимого, ненавидимого, одинокого и теперь уже не столь ласкающего своим присутствием этот день! Он должен понять, осознать, каким образом произошло это, почему оно не произошло уже произойдя? Как удалось тишине избежать эффекта связи, как удалось столь невозможно быстро восстановить личность после сдвига? Какая Тень, какая грань Голода его дала ему подобное, как он эту грань открыл и принял?
И теперь, когда для множества непрерывно координируемых тварей их Господин замолчал, за один такт он понял и разобрал случившееся, возвращая души зрящих на прежние позиции. С потерей времени, с ослабшей эффективностью, которая будет выходить на полный пик еще не один час, теряя ценнейшую инициативу, но ответ того стоил. Просто потому, что без этого ответа, даже победи он сегодня, спокойно помнить сей день Господин бы не смог, не смог бы признать, что его переиграли.
Теперь может.
Может.