Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

Все клети он заворачивает в туманное покрывало, будто толстый и ворсистый плед, отдающий сырым подвалом и затхлым водоемом. Мгла выпивает жар, запечатывает собой проколы, словно пробкой перекрывая поступление сил, гася технику до того, как та повредит всерьез. Тем не менее ожоги по всему его совершенному телу остаются, пусть заживают быстрее, чем появились - мелкие раны не опасны, но оскорбительны, дают перцу в мелодию битвы, дают чувствовать боль, наслаждаться ею, побеждать и превозмогать ее. Ответный удар, чернильный гарпун из глубочайшей Бездны, пробивает сердце еще не восстановившейся деве, обращая внутренности в жидкость, заставляя снова сгореть, снова жертвовать собою, снова возродиться

иной.

Варудо ускоряет время, уже почти не пытаясь задержать Господина напрямую, ставит стены остановленного существования на его пути, которые изверг продавливает едва ли не играя, изгибая даже не тело, а пространство, чтобы избежать тычка мифическим клинком, рвясь вперед, но мимо малоуязвимого принца. Тот и сам понимает, что его латы защищают просто великолепно, но осторожничает - он знает, что изверг научился на несколько мгновений ослаблять защиту доспеха, не спеша проверять, использован этот трюк сейчас или нет, но и проигнорировать возможность он не может себе позволить, вынуждено принимая удары новой порции ледяных и воздушных клинков.

Восстановившийся демонист сомнений себе не позволяет, уже вырываясь вперед и на этот раз встречный взмах светового клинка, воплощенной Истины о гибели того, кто под истину попадет, встречает скрещенные звенья цепей, проваливаясь в их хватку, давая звеньям обмотаться вокруг воплощенной техники, вынуждая детонировать вложенную силу. Вспышка сжигает верхние слои кожи и мышц старика, на что тот реагирует примерно никак, одновременно причиняя боль теневому мальчику, заставляя отшатнуться, качнуть маятник, избегая пятерки клинков послабее, зато метательных, чтобы они изогнулись и попытались ударить Тень со спины, пока спереди давит пространственный резак, взбалтывающий и ломающий, кромсающий ткань пространства, его мерность и геометричность.

Пространственная атака исчезает в посеревшем монохромном мире, воплотившемся на несколько шагов от горбатой и скрюченной, почти прижатой к земли Тени, а от клинков тот снова отшатнулся, чтобы их приняло в себя жадное Пламя, еще сильнее разгоревшись. Снова подсказка была дана только восставшей Софии через ясновидение, снова не удалось перехватить да исказить ее, вернее, получилось, но ложная избранная каким-то образом видела разницу между обманками и единственной настоящей мыслью. Скрюченные пальцы старика, вообще не смущенного потерей зрения, тянутся к телу изверга, попутно обрывая поредевшие и ослабевшие нити Истока Ключей, которому сегодня изрядно досталось.

Тварь прерывает маневр, снова отступая, прекрасно зная, как долго заживают скверные раны, остающиеся от почти неощутимых касаний пальцев демониста, как неохотно удается что исцелить сотканное из медового флера тело, что передать эти касания какой-то из душ, как эта передача стремится вслед за одной душой заразить еще десяток соседних и так до бесконечности. Встречный ворох не особо мощных, но шумных в сенсорном плане чар заставляет всю четверку замешкаться, опасаясь вложенной в это облако серьезной атаки. А нет, не всех - старик снова применил свой странный метод перемещения, практически не блокируемый ни эффектами площади, ни даже лепестками, оказывается за его спиной, не давая разорвать дистанцию и снова свести все к обстрелу множеством высокоуровневых техник.

В прошлый раз таким образом он почти испепелил старика, вынудил дважды переродиться Софию, заставил принца Варудо откатывать время, восстанавливая вырванное ударом подселенной в атакующую технику материальной души горло, а тишина снова разбивал Зеркало, когда его разорвало на полсотни кусков солнечными оковами, пусть и не убив, но серьезно травмировав, подправив упущение следующей серией чар. В позапрошлый раз было похоже, только Варудо остался нетронутым, лишь немного

нахватавшись флера, когда восстанавливал силы и резервы подуставшей Софии. Каждый разрыв дистанции и переход к подавлению был для квартета болезненным опытом, но они адаптировались, они отвечали на его атаки собственными и был Господин вынужден признать, что получалось неплохо. Особенно запоминался тишина, умеющий, даже без помощи Варудо, становиться на несколько секунд куда быстрее, чем должен, буквально разрывая свое теневое тело на лохмотья от встречного сопротивления реки Времени, но творя чары воистину внушающие. А уж если его одновременно ускорит еще и Варудо, то сближать дистанцию приходилось уже самому Господину, чтобы не дать использовать такой трюк еще раз - очень не понравилась интенсивность, от которой мир становился сплошной стеной черноты и ничем более.

Вот зазвенело гулко - это сработал еще один защитный амулет принца, который очень зря посчитал, что и в третий раз сенсорная обманка изверга ничего в себе не скрывает, поймав выплюнутый поток растворяющей любую колдовскую энергию пыли. А ведь она растворяет в первую очередь артефакты, вдруг да повредит Подлую Дуэль, вовремя ослабленную действиями скрывающихся в нутре душ. Руки стремительно белеют, приобретая бледность воистину мертвенную, когда смерть любого, кто их коснется, становится выше, чем Закон, а тварь уже шагает навстречу, срываясь в рывок, игнорируя не успевшего атаковать со спины старика. Враги разделены, флейта сбил свой темп, разбираясь с хищной пылью, а тишина и барабаны так и просятся в его объятия, он уже слышит, ждет перемену в мелодии, когда новые руки их все же коснутся.

Выходит глаза в глаза с напоминающей веретено, на которое намотало мириады огненных нитей, Софией, юлой вертящуюся в прыжке, лишь увеличивая количество тех нитей. Не проблема, он знаком с этой техникой, знает, как противодействовать, но проблема в том, что тишины рядом с ней нет, хотя его прознающие даже сейчас шепчут страстью, что он должен быть здесь. Обман просто прекрасен, в равной мере нагл и искусен, но любоваться ложным аккордом нет времени, приходится изогнуться, прогибая спину в обратную сторону, создавая щит из ставших очень острыми нитей, закрывая Исток, сейчас отвратительно уязвимый. Рука тишины, когтистая лапа теневой формы, этими нитями рассекается на сотни кусков, будто мясо к хорошему салату, тут же срастаясь, не давая нитям пройти внутрь тела, но инерция внезапного удара уже потер...

слом

Рука тишины, когтистая лапа теневой формы, просто игнорирует Исток Ключей, прикладываясь к искаженному обидой и обещанием за то отплатить лицу архидьявола, который момент разбитого зеркала осознать сумел, но вот среагировать уже нет. Как не успел передать урон на одну из специальных защитных душ, слишком близко стоял к демонисту, не спешил пускать в себя его заразу. Исправился быстро, большую часть урона поглотил один из его огоньков, умерев в том экстазе, какого искал при жизни, но инерция удара развернула распятое в прыжке тело, бросив прямо в объятия веретена.

Огненные нити мало того, пытаются безрезультатно спутать нити ключей, которые в деактивированном состоянии все равно что не существуют, так еще и лезут в сам Исток, лишают подвижности тело, обматывая и жаля, повышая температуру внутри тела, отдавая часть жара даже лепесткам, что уже показатель. Любая иная легенда в таком клубке огненном сгорела бы за считанные секунды, а выпутаться просто не успела бы. Он же выпускает серию ледяных выдохов, отбрасывая страшно покалеченную, пойманную в момент уязвимости деву в сторону, уже тянясь к ней ожившими нитями ключей, чтобы отдать ее тому Истоку, в какой она неосмотрительно лезла, прежде чем та переродится в пламени, сняв метку коварных нитей.