Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Прямо в души несущих в себе кровь Вечных, которые только были сегодня под этим куполом.
Прямо в застывшее и такое холодное сердце Императора.
Шум окружения пробивался в сознание будто сквозь плотное шерстяное одеяло, из тех, какими укрываются в самые холодные ночи, когда ночевка почему-то застает тебя под открытым небом, а сердце просит не запираться в зачарованной карете, но порадовать себя сном под светом красочных созвездий. Погода рядом с Вечным обычно солнечная днем и облачная ночью, ведь множество магов, заклинающих погоду, давно подобрали идеальный алгоритм условий, необходимых для инфраструктуры великого города, величайшей из столиц благословенного Алурея. Ильхан-Антар занимает куда большую площадь, являясь, фактически, множеством отдельных городков, возникших когда-то
Но бывали моменты, когда хотелось странного, хотелось сбежать из города, выйти за его стены, уйти едва ли не в самую глушь, чтобы именно там смотреть на звездное небо, на закаты и рассветы, чтобы познавать красоту природы и в очередной раз познать собственную родину, кровь от крови ее предков, кровью врагов их построенную, на костях бросивших им вызов взошедшую на вершину. Мелкая причуда, пусть и затратная в плане времени - дни, недели и месяцы ее жизни расписаны ею и Отцом настолько подробно, что очень трудно, с каждым разом все труднее, найти, вы только не смейтесь, Время для себя и своего. Слишком сильно свое начинается поглощаться общим, а полученная по праву рождения власть начинает забирать плату, требовать ответных действий.
Аристократ не принадлежит себе, дворянство сковано не меньшим числом запретов и ограничений, чем нижайшие из смердов, оплачивая то, что было даровано рождением. Приходится жить, как заведено, развивать себя так, как нужно семье, служить тем, кому служили предки, любить того, на кого укажут, кого выбрали, родить или зачать наследника, который продолжит этот же путь. Глупо жаловаться на такую несвободу, достаточно просто выйти в трущобы и посмотреть на тех, кто живет "свободно", да и то, только потому, что на них плевать всем, покуда они не идут против законов Империи.
Она давно забыла про мечты о звездном небе, даже не поленилась проверить себя на различные воздействия, действительно узнав, что у нее в крови от прадедушки осталась маленькая капелька планарной связи с теми самыми Звездами. Она принимала волю Отца, искала его одобрения и тяготилась разочарованием в бесполезной дочери, но кардинально менять свою жизнь не спешила и не собиралась. Девушка годы назад ознакомилась со своим, вероятно, уже точно назначенным женихом, заготовив для себя и него два флакона с особо качественным любовным зельем, чтобы точно обеспечить взаимные чувства, если они вдруг напрочь не сойдутся характерами.
И все же первым делом вспомнила именно о тяжести походного одеяла и ночном небе над головой, даже сейчас.
Сознание приходило... странно, не урывками, а будто бы волнами, тогда как память казалась фрагментарной и не полной, не отвечающей на вопросы нынешнего дня. Валзея Вечная вспоминала детство и юность, первые шаги и первые уроки контроля силы династии, радость и веселье прогулок по парку, лоск выделанной кожи охотничьего костюма, едва различимое шипение падающего песка ее часов, подаренных Отцом, часов, которые никогда не заполнялись, в которых никогда не заканчивается песок и оттого их никогда не нужно переворачивать. Последнее воспоминание задевало какие-то глубокие струны в душе, заставляя вспоминать больше, восставать из странного состояния разобранности, собирать воедино разбитое и раскрошенное сознание.
Пыль и песок.
Песок и пыль.
Под ее телом утепленный магией мрамор и базальт, именно этот материал пошел на облицовку внутренних помещений Дворца, не любых, но только тех, которые кому попало все равно не показывают. Лучше всего подходили, правильную энергетику имели и легче переносили наложение различных вспомогательных
Помнила, как подошли они к Дворцу, как ей пришлось призвать силу Закона, мощь династии, воспользовавшись давно оставленной именно на такой случай лазейкой. Помнила, как их едва не убили - тогда уже перебили всех предателей, повергли тех из очарованных, кого не удалось привести в себя, да и мало ради кого старались возвратить разум. Их появление едва не спровоцировало бойню, но совместной мощи путника и Валзеи хватило, чтобы продержаться какие-то мгновения, а после Отец почуял ее присутствие.
Валзея помнила путь по знакомым и совершенно неузнаваемым коридорам переведенного в осадное положение Дворца. Дворец, что сам по себе являлся огромным артефактом, комплексом таковых, объединенным в одно громадное и рукотворное чудище. Знала, что именно это чудище когда-то откопали из-под земли ее предки, построив город на месте руин и долго, век за веком, вдыхая в старинного то ли голема, то ли все-таки духа места подобие его странной жизни. Ощущала, как теперь эта жизнь постепенно гаснет, как тратится она на противостояние тому, что проросло где-то в городе, которое они обошли иной дорогой лишь чудом и волнами серой пыли, буквально хоронящими целые проулки, по которым они крались. Крались через город, что должен был быть ее, принадлежать ей!
Мелькнуло воспоминание о перекрученном, изуродованном, выглядящим словно потекший воск, теле Зигмунда Роолейма, того, что неизвестно сколько времени, как ей объяснили, притворялось старым и вечно раздраженным на всех и на нее в особенности несносным старцем Зигмундом. Вечно... он терпеть не мог вообще всех, а она его персонально, как наставника и учителя ее второго брата, ныне безымянного и забытого. Рядом, лишь чуть в стороне, лежало освежеванное громадными когтями Посланника, - только подобному типу извергов по силам столь могучая маскировка и настолько идеальное притворство, - тело Артемиуса, призванного из самых полезных, оставленных возле трона даже в преддверии войны с пустынными соседями. Чуть в стороне, не освежеванная, а будто бы и не получавшая никаких ран лежала, словно просто легла подремать Фиалка, тоже призванная, только с небоевыми классами, даже не успевшая нормально развиться, ни разу не вышедшая в поле. Рядом с ней, такой же неповрежденный, лежал Грацио Дельтерри, ее контролер и наставник, ради помощи чьему министерству ее и призывали, потому что в рядах снабженцев засели крысы, нужно было срочно чистить и казнить наживающихся на деньгах Империи недоумков. Отец, как это часто бывает, не хотел привлекать к этому делу Эзлесс, не желая давать тем еще больше власти, тем более, если работать приходилось не столько с денежными потоками, сколько с путями более примитивного товарообмена, завязанного на обмен услугами или готовым продуктом, а не золотом. Грацио и Фиала-Фиалка лежали теперь рядом, наконец-то равные в своей гибели - из них обоих просто выпили души, не повредив тела и продавив всю имеющуюся защиту.
Тела.
Трупы.
Изувеченные и почти целые, убитые в спину или в честном поединке, принадлежащие знакомым ей лично или через досье людям да нелюдями, - вон, лежат ошметки свиты Ардаэля дома Ночного Древа, правда, найти посла среди этого фарша, узнаваемого только по рваным одеждам и их фасонам, не удается, - а также полным незнакомцам. Как же многих они потеряли, как же многих не досчитаются после, как же много... как же сильно она верила в то, что еще будет кому считать, будет это, такое лживое, после.