Его искали, а он нашелся
Шрифт:
С неслышным шелестом открывается проход прямо за спинами моего отряда, которые прижались к стене, атакуя навалившихся на купол искаженных. Этот выпад Лабиринта нельзя было заметить, нельзя ощутить, но чувство опасности сработало там, где спасовало даже ясновидение. Причем у всех нас одновременно. Туман Гестии подарил первые мгновения жизни, пусть даже это и стоило ей болезненного стона, а ведь она, даже получая раны, всегда хранит молчание! Вторым среагировал Лосий, которому надоело экономить небесную синеву. Парень высунул из-под купола лезвие шпаги и запястье, дождался того мига, когда Гестия уберет под защиту цитадели остатки своего тела, а потом выпустил все имеющееся разом.
Этот удар был
Первую теневую стену они пропороли почти не глядя, чтобы упереться в еще три таких же, каждая из которых ощетинилась шипами и мечущимися в хаотичном порядке плетьми. А стоило только пасть и им тоже, как вперед понеслись тараны и сети, бьющие один за другим, без перерыва, на истощение резерва. Первые из них последовали той же судьбе, что и небесный вал Лосия. Удары, в иных ситуациях могущие вбить в землю лесного великана, разметав его мясным фаршем, просто отклонялись, уходили в никуда под равнодушными взглядами офицеров в ржавых доспехах.
Но каждый следующий отворачивал в сторону медленнее, успевал подлететь ближе, а я не собирался останавливаться. Заблудшие не могут устать, но их скорость реакции и создания техник все же ограничена вместилищем. А у меня эти параметры оказались выше. То ли десятый, то ли пятнадцатый таран достиг тела бессменного командора, смяв и разорвав его, а все новые удары били и били, били напрямик, не давая ни опомниться, ни отступить.
Будь у них хотя бы лишняя секунда, возьми я передышку хоть в один удар сердца, будь мой резерв не столь полон, а зелья в крови послабее, то они бы ушли. Каждый ступил бы на свою тропу и один шаг унес бы их от моего гнева. Вот только я им этого времени просто не дал, одного за другим превратив в бескровную взвесь - даже размазанные в кашицу они почти не выпускали крови.
Сердце сорок третьего латного корпуса исчезло, обретя покой. Пал командор, пал главный чародей и знаменоносец - в эту атаку пошли действительно лучшие из того, что дети Спирали могли на нас бросить. И они встретили свой конец, обретя его веками позже того момента, когда они о нем молили, молили сильнее всего на свете.
И, в какой-то миг.
Я чувствую это.
Этот слом.
Печать, проклятие и благо Тавимарка, вершина темной ритуалистики, пала раз и навсегда. Теперь пути назад уже нет, да и не может быть, а судьба города зависит только от одного конченного Героя-Дурака и его команды идиотов. Несмотря на дикое давление на мозги, несмотря на опасность ситуации, я не могу сдержать вздоха облегчения, пусть даже у моего тела сейчас нет легких.
Теперь уже поздно передумывать, нужно только идти вперед и делать то, что ты когда-то поклялся себе делать, если никто кроме тебя этой работы брать не желает - заканчивать сказки.
Триединые змеи отпущены и даже изгнаны на всякий случай, а то они могли бы закрепиться в реальности, теневая простынка успешно подохла под атаками магов, несмотря на удивительную живучесть, черный дождик так и не смог собраться обратно в Тень и тоже подох. Цитадель ослабела, но отожравшиеся Старшие Тени стремительно призывают новую мелочь, беря их под свой контроль. В этом участке реальности и связанной с ним Тенью не так уж и много даже самых мелких тварей, но на частичное восстановление функционалов этих новобранцев хватит. Куда больше волнуют не Старшие, ибо эти как раз себя в обиду не дали, а изрядно прореженные полноценные, исполняющие львиную долю работы по поддержанию купола. Без них его прочность,
Да, больше нет клетки для заблудших душ, что держала ее на месте, но сам ритуал еще работает где-то там, в глубине катакомб. Еще сияют кровью лучи сложной ритуальной фигуры, постепенно тускнея и расплываясь в пространстве. Еще какое-то время аномалия будет привязана к месту, и нам стоило бы поспешить добраться до нее за это время. Ну, чтобы не ловить ее потом по всем катакомбам, или того хуже, наверху.
– Это было достойно легенд.
– Только и смог сказать Лосий, чувствующий себя выжатым лимоном уже не только из-за Теней, но и по причине того, что в бою выложился на полную катушку.
– Может, не самых громких, но легенд.
– Соглашусь с вашим мнением.
– Гестия приняла человеческую форму, старательно лежа на спине и не шевелясь, так как рана, нанесенная ей мертвым магом была очень нехорошей, пусть и далекой от смертельной.
– Я в порядке, Тин. Не стану скрывать, что больше не смогу держать на себе атаку зельями и прикрытие сверху, но просто идти за вами в состоянии, как и метать флаконы уже руками.
Молча киваю, принимая ее ответ. Гестия не станет лгать, дабы не показаться слабой, а значит действительно находится в относительной норме. Помогли несколько заготовленных специально для нее зелий. Вернее, этакие аэрозоли пополам с голой эссенцией, растворяющиеся в тумане и придающие ей сил. Потратил самые качественные из имеющихся, так что придется потом заняться восстановлением запаса. Зелья для чудовищ, вообще-то, создавать непросто даже для меня, особенно для столь необычных чудовищ, как Гестия Раймель.
– Мне титул дали.
– Тария, в другой ситуации не постеснявшаяся бы эту тему бурно прокричать, да еще и в нос каждому из нас этим титулом ткнуть, сейчас говорила тихо и устало.
– Повысил мне восприятие, концентрацию и владение свинцестрелами, причем не только одноручными, но и вообще - любыми.
Полагаю, ее задели не только наши противники, ибо как бы она ни прониклась моими чувствами, но для нее все, кто не она и не друзья, все равно остаются максимум массовкой. Да, ее впечатлили эти заблудшие, но не настолько, чтобы прямо вообще. Скорее, совпали сразу несколько факторов - усталость, неприятный и вызывающий жалость пополам с омерзением противник, переживание за Гестию, с которой она, конечно, временами скандалит, но все же искренне дружит, или хотя бы пытается дружить.
– Мне тож, ох ты ж еж!
– Ганс сейчас мается классическими старческими болями в спине, получив мощное проклятие, прошедшее через раскачанную зельями сопротивляемость.
Эта сопротивляемость выдавит проклятие, - в полной мере сработавшее, оно должно было превратить кости в нечто очень хрупкое и ломкое, - за несколько минут, но пока что ему лучше лежать. Тем более что те составы, которые я ему дал, дабы он гарантированно избежал последствий, вызывают легкое головокружение и тошноту.
– Ну и мне, видимо, за компанию.
– Сообщаю публике, чтобы не отставать.
– Да и Лосию тоже, просто он слишком мрачный, чтобы радоваться.
– Я, при всем моем уважении, всецело поражен тем фактом, что ты сам еще можешь радоваться хоть чему-то, работая с такой дрянью, прости мне мои слова.
– Ни злости, ни какой-то обиды, просто немного ворчания, раз уж Тария сейчас не в духе для него.
– Это одно из моих главных достижений!
– Возражаю, вставая на ноги и отряхивая запыленные одежды.
– Там где вы все видите хтонический ужас, я вижу повод засмеяться. И ужас, когда слышит мой смех, сам пугается.