Его любимая девочка

Серж Олли

– Зато Алисочка у нас поступила сама, - ехидничает сестра, переводя на меня взгляд.
– Гордость и отрада… Все ясно, чао!
– разворачивается и выходит из кухни.

Мама устало опускается за стол и смотрит в окно невидящим взглядом.

– Мам, ну не принимай близко к сердцу, - ложусь я щекой ей на плечо.
– Все наладится.

– На-ла-дит-ся, - повторяет она по слогам и нервно улыбается.
– Ох, как же я устала. Оно все не заканчивается, дочь. Сначала сестра твоя меня аллергией с ума сводила. Я думала чокнусь, пока раздельно готовила

и на процедуры ее водила. Ничего, приспособились. Потом Вера Павловна слегла. Ну не отцу же за женщиной ухаживать. А у тебя выпускные классы, поступление. Только, казалось, все закончилось… Анна в отрыв ушла. Выросла. Теперь вот ещё и отец с этой аварией. Родители парня того какие-то крутые. Виноватым его не признают, в суд подали… - она закрывает глаза ладонями и несколько секунд молчит, будто беззвучно плача.

– Мам… - зову я ее, проглатывая в горле ком.
– Ну ты чего. Лучше расскажи, кого сегодня было больше мальчиков или девочек?
– шутливо трясу ее за плечи.

– Мальчишек, - улыбается она и целует меня в лоб.
– Ну что? Шоколадку дать?

Киваю.

– Тома!
– слышим мы из гостиной голос отца.
– Ты пришла? Завтрак мне принеси!

– Царь проснулся, - поджимает губы мама и идёт к плите, забывая про мою шоколадку.

Но поведение отца никак больше не комментирует. И мне запрещает встревать, потому что «папа переживает», «папа может больше никогда не вернуться в спорт».

То же мне спорт! Тренер футбольной команды второй лиги, которая никогда за всю историю города не выходила в первую.

Но мама говорит, что папа из-за неё не поехал в молодёжную команду, решил жениться. Никогда в это не поверю. Его, скорее, не взяли, но да ладно. Все равно! Это все не повод так по-хамски себя вести.

– Побегу, мамуль, - встаю я из-за стола, обмываю тарелку с чашкой и чмокаю маму в щеку.

– Удачного дня, Лисёнок, - мягко отзывается она.

– Спасибо, - отвечаю.

Быстро переодеваюсь в белую блузку и чёрную юбку-карандаш. Надеваю новые туфли на шпильке и беру рюкзачок. Не такой, слава Богу, теперь большой, как в школьные годы.

До института добираюсь достаточно быстро. Везёт с маршруткой. Даже успеваю купить бутылочку воды в ларьке, потому что от волнения пересыхает в горле.

Как это будет? Новые люди, преподаватели. Сюда не смог поступить на бюджет никто из моих одноклассников. Я бы и сама не поступила, если бы не победа в всероссийской олимпиаде по английскому.

Подхожу к главному ходу в студенческом городке, где уже небольшими группами тусуются студенты, и откручиваю крышку.

Делаю глоток воды, медленно оглядывая старинное здание вуза, и вдруг кто-то просто выбивает бутылку у меня из рук.

В прямом смысле обтекая, оборачиваюсь и вижу в шаге от себя ту самую девушку с гонок, которую облила колой. Она стоить в компании двух подруг. В отличие от меня, одетой по форме, они меньше всего напоминают своим выбором одежды студенток. Скорее… ну да ладно.

– Прости, - мерзко сюсюкает девушка.
– Я тебя не заметила, - делает шаг вперёд и зло

оскаливается втыкая острый ноготь мне в плечо.

– Не попадайся мне на глаза, поняла?

– Я здесь учусь, - говорю примирительно и глубоко дышу, убеждая себя, что наверное, девушка имеет право меня недолюбливать.
– Могу перед тобой еще раз извиниться.

– В задницу себе извинения засунь!
– фыркает она и величественно разворачивается на каблуках, уходя в сторону парковки.

– Мы б на твоём месте перевелись, - ржут ее подружки и уходят следом.

Я оглядываю себя, пытаясь привести в порядок. Ну вот и как, спрашивается, теперь выходить на сцену к ректору и получать студенческий? На блузке так и останется пятно… Но переодеваться уже однозначно поздно, потому что студенты начинают потихоньку стекаться в здание.

Прикрываясь рюкзачком, вклиниваюсь в толпу. Поднимаюсь по лестнице и захожу в актовый зал.

Глава 5. Встречи.

Алиса

Свободных мест в зале почти нет. Точнее, визуально они есть, но их все уже кому-то заняли. Прямо целыми рядами.

– Алиска!
– вдруг раздаётся радостное справа от меня.

Оборачиваюсь на голос и вижу девочку, с которой познакомилась на олимпиаде по английскому. Наши столы были соседними, и четыре часа мы поддерживали друг друга, как могли.

– Катя… - улыбаясь, протискиваюсь ближе, видя рядом с ней свободное место.
– Можно?
– киваю на него.

– Конечно!
– восклицает она и понижает голос.
– Представляешь, я так боялась опоздать, что приехала на час раньше, - хихикает.
– Потому и сесть успела. А эти… - она делает выразительную паузу, - специально с перваками рядом не садятся. У них тут правила свои какие-то странные. Чуть ли не дедовщина. Но меня разве напугаешь дедовщиной!
– снова хихикает.

– А почему не напугаешь?
– интересуюсь, опускаясь на сиденье.

– Ну у меня же сестра старшая здесь учится. Председатель студсовета, поти что королева, - ехидненько объясняет она.

– Понятно, - улыбаясь, качаю головой.
– Тогда ничего не страшно. Это точно. А ты как? Тоже на бюджет? Просто помню , ты так плакала, что не выиграла… Мне даже стыдно стало, - смущаюсь.

– По экзаменам прошла, - отвечает моя знакомая.
– Ну и папа, наверное, сжалился и ректору позвонил, - подкатывает глаза.
– Так что я никогда не узнаю. Умная на самом деле или просто мозгосодержаший продукт.

– Перестань, - улыбаюсь ей в ответ.
– Ты говоришь на английском лучше меня.

– Это из вредности, - объясняет Катя.
– В классе пятом заговорила. Чтобы понимать о чем Варвара по телефону треплется, а потом ее родителям закладывать.

– То есть, у вас война, - подвожу я итог.

– Просто «цирк с конями», - подтверждает моя знакомая.
– Она в детстве так сильно меня ненавидела, что всем говорила, что меня подкинули цыгане. И я родителям неродная.

– Кошмар, - качаю головой.