Его маленькая предательница
Шрифт:
— Нет, — выдохнула, тут же выдавая: — Вышел отсюда… Отпустишь его? Как же… Твое слово ничего не значит. Ты не отпустил нас.
Тикенов резко обернулся и крикнул:
— Кот!
Блондин незамедлительно показался, громко чавкая и прожевывая жвачку. Открыл нараспашку дверь и ухмыльнулся мне, на что Рустам недовольно прищурился и произнес:
— Отвези девочек. Они свободны.
— А мои деньги? — резко сказала Алла, двигаясь к мужчине, на что услышала:
— Скажи спасибо, что я тебя вырвал из ногтей Линды и Веры, а то бы уже на кладбище
— Мне плевать! Я их заработала. Они мои.
— Я их отдал девушкам, чтобы они успокоились, так что можешь забыть про деньги. И да, стоимость порошка туда входит.
Сестра с ненавистью посмотрела на Тикенова, а потом кинулась к нему, но мужчина поймал, скрутил, и процедил:
— Слушай ты, шлюшка, успокойся, пока не отрезал язык или руки. С ворами и лгунами по-другому не поступают.
Я стояла, смотрела на них, и даже не хотелось защитить Аллу. Мне было так противно за сестру, за ее поведение, что не могла перебороть себя. И ради нее я подставила человека, привела его сюда, чтобы видеть этот цирк, наблюдать, что ее все устраивает?! Надо же она огорчена… Деньги! Ее всегда волновали лишь деньги и тряпки. Еще и воровка…
Смотрела со стороны, как будто это не моя сестра, а монстр. Она упиралась, кричала мне, требовала, а мужчина с ненавистью что-то цедил ей в лицо.
Не выдержала и закричала:
— Хватит!
Мужчина выпрямился и со всей силы отшвырнул ее, отчего Алла пролетела до кровати и упала, громко вскрикивая, начиная выть и причитать.
— Можешь идти, я не держу, — произнес Рустам, показывая рукой на дверь.
— Что будет с Олегом? — выдохнула, слыша истерику сестры, выдающей маты, неизвестно кому адресованные. Плевать. Я сейчас проклинала себя за то, что подставила человека и готова была на все, чтобы вытащить его.
— Если ты достойно сыграешь свою роль, я отпущу его. Обещаю. Естественно, он получит свое, как-никак благодаря ему я потерял огромные деньги, но уйдет живым.
— Ты обещаешь? — выдохнула я, чувствуя, как все сжимается во мне от внутреннего напряжения, от ярости на себя за глупый поступок. Как же я сейчас себя презирала не описать словами. Почти ненавидела. Сглотнула и громко потребовала: — Ты мне обещаешь, что отпустишь его живым и здоровым?
— Да, надеюсь, мои парни не сильно постарались. Но Медведев сильный. Только потом ты уедешь…
— Зачем тебе это все? — задала вопрос ему, желая понять смысл игры, но по хищным прищуренным глазам видела, что Тикенов скажет только то, что посчитает нужным сказать.
Глава 6
— Будем считать это бонусом к справедливости, — лениво протянул мужчина, откровенно усмехаясь всем своим видом.
От его слов стало мерзко. Хотелось скрыться, убежать от всего. Вляпалась…
Чувствуя горечь во рту, как скручивает живот от страха, проговорила:
— Хорошо. Но ты… отпустишь его.
— Отпущу, — со вздохом согласился он, а потом грубо проинформировал: —
Сглотнула и кивнула, не представляя, на что этот бред будет похож. Совсем в голове не укладывалось.
Мужчина ушел, а я осталась с сестрой. Она поправила лямку на топике и, с вызовом посмотрев на меня, буркнула:
— Что, не нравлюсь? Привыкла нянчиться, а тут облом? Так вот — девочка выросла. Мне больше не нужна твоя забота!
С горечью посмотрела на нее, удивляясь, как она извратила мою заботу и любовь. Вот так — старайся, выворачивайся, и на тебе… получила благодарность. Заслужила. Постаралась не накручивать себя, чтобы еще больше не возненавидеть Аллу, и проговорила:
— Знаешь, слушая тебя, я жалею об одном, что из-за тебя я… подставила хорошего человека. И теперь он…
— Только не надо! — пафосно процедила она, демонстрируя свое пренебрежение. — Не нужны мне твои нюни. Я тебя не просила.
— Ты не просила? Не просила?! Ты мне звонила и ревела, что тебя…
— Ну и что? И что?! Мне тогда было дерьмово, а потом я поняла, что меня все устраивает. А из-за твоих переживаний меня лишили денег. Денег! Которых ты никогда не заработаешь! Никогда! Это тебя устраивала наша нищенская жизнь, а меня нет. — Замечая мой гнев и желание опровергнуть ее слова, Алла усмехнулась и добавила: — И трешка ничего не значит, если в ней только рухлять. Давно предлагала купить новостройку, пусть и однушку. Зато уровень бы другой был. Да и что говорить? Тебе же не объяснишь, ты не понимаешь, что такое выглядеть на все сто, когда все тебя желают и обожают. А я как нищенка ходила. Зато ты радовалась, что обеспечиваешь! Наивная. Да надо мной все смеялись. Ни одной путевой вещи, чтобы сходить потусоваться. Только платье, что украла в бутике.
Не верила своим ушам. Сделала шаг к ней и закричала:
— Алла, ты слышишь себя? Что за бред? Ты совсем что ли помешалась? Дура?
— Делай, что нужно, и уйдем. Когда вернемся, продадим квартиру, отдашь мне мои деньги. Хочу жить отдельно. Учи кого-нибудь другого. А у меня начнется новая жизнь. И поверь, ты будешь еще завидовать мне.
— Ты не справишься сама, — ледяным тоном сказала, обещая себе, что больше никогда не буду стараться для нее. Она этого не заслуживает. Может, я виновата, что не дала ей чего-то, но
— Я справлюсь! Справлюсь я. Не нужно считать себя лучше всех. Не нужно мне вот этих укоров, тупых взглядов. Я справлюсь и меня уже задолбала твоя опека. Ты мне не мать, так что отвали.
Отвернулась. Что с ней говорить? Неблагодарная… Было так мерзко, что хотелось убежать от нее. Мечтала сквозь землю провалиться. Исчезнуть. Раствориться. Закрыла глаза, чувствуя, как боль сжимает виски, и прислонилась к стене.
Послышался свист в коридоре и через время в комнату вошел Кот. В его руках был пакет. Он бросил его на кровать и сказал: