Его маленький чертёнок

Коваль Алекс

Девочка моя!

– Чертенок, – подмигнул дочурке Демьян.

– А вот и мы! – улыбнулась я.

– Пливе-е-ет! А я по вам соскучилась! А вы плямо даже не опоздали! – удивилась Ника, сначала чмокнув отца в щеку, а потом, вскакивая на скамейку в босоножках, запечатлела на моей щеке смачный поцелуйчик.

– Мы едем отдыхать на моле, да?

– Если ты не передумала, принцесса, – полез в шкафчик за вещами Ники, Демьян.

– Не пеледумала! Я Ване обещала пливезти большую лакушку.

– Тогда собираемся и мчим в аэропорт, – стянула я одну туфельку с малышки,

подбираясь ко второй, пытаясь поймать ее дергающуюся от нетерпения ножку. Непоседа моя! Вечно ей нужно куда-то бежать, наш персональный энерджайзер.

– А мы опять полетим на маленьком самолетике, да?

– Да, принцесса.

– Клуто! – восхищенно выдохнула дочурка, хлопнув в ладоши. – А Ваня с папой полетят в Сибиль, к его бабуле и дедуле. Пап, а Сибиль – это где? Далеко?

Ответить папа своему любознательному чаду не успел. Из группы выбежал забавный темноволосый, зеленоглазый пацаненок. Судя по хитрым глазам и улыбке – это и есть тот самый “жених” нашей леди.

– Ника, ты забыла! – протянул Доминике подарок с конфетами Ваня и, кажется, слегка растерял весь запал под нашими с мужем заинтересованными взглядами.

– Ой, спасибо, – смутилась наша принцесса, что для нее было большой редкостью. На лавочку подскочила и разулыбалась, забирая у Вани свои конфеты, ресничками кокетливо взмахнув.

Эх… девочки такие девочки! Что в пять, что в двадцать пять, что в пятьдесят пять.

– Здр-р-равствуйте! – посмотрел на нас с мужем мальчишка, четко выговорив так не дающуюся нашей принцессе букву “р”. – Меня зовут Ваня, – представился, как настоящий мужчинка, протягивая Демьяну ладошку. – А я вас помню, вы папа Ники, да?

– Привет, Ваня. Точно. Папа Демьян.

– М-м-м, – кивнул парнишка. – А вас как зовут? – посмотрел на меня зеленоглазый малыш с нескрываемым любопытством. Так, как умеют только дети.

– А я Анфиса, – улыбнулась я, поднимаясь и тоже пожимая протянутую ладошку маленького мужчины. – Рада наконец-то с тобой познакомиться, Ваня.

– И мне тоже пр-р-риятно, – старательно “рычал” Иван. – Я Никин др-руг, а вы?

Я уже улыбнулась и собиралась уже ответить, когда меня перебила сама “невеста”. Ника решительно выпрямилась, стоя на скамейке босыми ногами. А нащупав своей ладошкой мою, сжала пальчики и сказала гордо:

– А это моя мамочка, Фиса! И я ее очень сильно люблю!

Я в этот момент даже дышать перестала. Мир вокруг будто бы перестал существовать. Мы с Демьяном переглянулись, он так же, как и я, на мгновение растерялся. Сердечко мое в груди зачастило, выдавая рваное “тук-тук”, а в глазах что-то так защипало. В горле ком, а в ушах до сих пор приятным, ласкающим слух эхм стояло слово “мамочка”.

Мамочка...

Впервые за все время, что мы вместе, Ника назвала меня так! Кто бы знал, как мое сердце желало этого и как сильно я ждала… Жаждала услышать из уст своей капризной принцессы не Анфиса или Фиса, а заветное – мама! До этого момента ей будто что-то мешало или было неловко обращаться ко мне таким образом. Мы с Демьяном и не настаивали и не торопили, хотя сколько раз я ловила ее на том, как она, смутившись, в последний момент

себя тормозила – не счесть.

И вот сейчас – сказала. Открыто. Решительно, и в груди у меня что-то болезненно защемило, а в носу защекотало. Я подхватила своего чертенка на руки, крепко-крепко, что есть сил прижимая к себе! Чувствуя, как ее ручки обвивают меня за шею, а щечка прижимается к моей щеке. Всхлипнув, выдохнула ей на ушко тихое:

– Я тоже безумно сильно тебя люблю, доченька!

БОНУС

Демьян

Перелет наш прошел нормально, и даже пересадка не так напрягла, как мы боялись с Фисой изначально. Вымотались? Да. Но в большей степени даже не от дороги, а от авральной недели, что предшествовала этому отпуску. Когда жена пропадала в универе, зубря ночами вопросы к экзаменам, а я закопался в работе по самые уши, чтобы даже телефон в эти новогодние праздники в руки не брать.

Ну, а когда, по прошествие почти суток с момента вылета из страны, наши ноги утонули в белоснежном песке, наконец-то удалось вздохнуть полной грудью. В глазах зарябило то ли от счастья, то ли от ярких красок острова, на котором нам предстояло жить без малого две шикарные недели, а в голове сидело железобетонное убеждение, что это будет самый потрясающий отпуск в нашей жизни.

В общем, всю усталость как рукой сняло. Нервы вымотанные успокаивал шум океана, шелест листьев и ощущение полнейшего и безоговорочного счастья.

Остров, бунгало на воде, тишина, спокойствие, а главное, две любимые женщины: жена и дочь рядом, ну, что еще в этой жизни надо?

Ника и подавно была полна энергии, и ее, кажется, совершенно длинная дорога не утомила. А новое слово “мама”, которое она, растрогав до глубины души нас с женой, нашла в себе решимости сказать в садике, захватило мелочь настолько, что теперь мы слышали исключительно: мама, мамочка, мамуля, ма и тому подобное. Папу у принцессы будто вообще из лексикона убрали.

– Еще немного, и я начну ревновать, – шепнул я жене на ушко, когда в очередной раз из соседней комнаты прилетело звонкое:

– Мамочка, смотли, тут лыбки!

– Да брось, – привстав на носочки, обвила меня руками за шею любимая женушка, улыбнувшись. – Дай насладиться моментом, папа у нее все четыре года был…

Бесспорно. Конечно же, это все были шутки. Видя, как медленно, но верно, между моими девчонками устанавливается какой-то новый уровень доверия – трепетная связь – мне оставалось только быть рядом. Наслаждаться. И наблюдать

– Ого! А мы тут будем купаться, да? – округлила глаза принцесса, выбегая на веранду с бассейном, сразу за которым начиналось бескрайняя безмятежная гладь океана.

– Будем, – улыбнулась Фиса. – Только найдем наши купальники, и сразу же занырнем.

– Бомбочкой?

– Тремя бомбочками!

– И это все наше, да?

– Наше, принцесса.

– Прям все-все, пап?!

– Прямо все-все, – кивнул я.

– А тут есть молозеное? А вата? А мы будем кататься на колаблике?

И еще много-много таких “а”, слышали мы в этот день.